– А это чего тут?
– Да небось с нашего же института. Пьяный, что ли?
– Днем?
– И чего б не днем? Налакаются спиртяги разбавленной, чего им, лаборантам… видишь же, в халате. Совсем, видать, бухой.
– Твою ж мать… в халате! Дак это ж бабы-Надин халат! Видишь, на кармане – «Надежда Колоскова»! Ах ты ж сука! Халат попер! А ну, иди сюда!
– Погоди, Петь, он вроде не пьяный, не пахнет спиртом-то. Слышь, ты, эй! Где халат взял? Вставай, давай! Халат, говорю, где подрезал? А ну-ка, пошли! Отрастил волосья, так, думаешь, сразу можно чужие халаты тырить?
– Пошли его к бабе Наде отведем, пусть полюбуется! Ворюга!.. Слуш, а он без штанов. – Смех.
Надо поднять голову и посмотреть. Молодые, загорелые, одежда одинаковая – белые майки-борцовки, синие штаны. Двое. Другие подробности не дают рассмотреть черные точки.
– Вставай, говорю!
Я бы рад. Но не могу. Все, сдаюсь. Добегался. Кажется, совсем добегался. Сейчас они меня прямо тут и… смотри-ка, нет. Взяли под руки, потащили. Обратно, видимо. Точно, обратно… Ну, один-ноль в вашу пользу. Ноги вообще не идут, совсем. И сердце все никак не успокоится, сволочь.
– Ты тут с ним посиди, чтобы не сбежал, а я пойду бабу Надю приведу.
– Слушай, он чего-то того, по-моему. Может, больной? Или перегрелся?
– У нас если кого за руку на воровстве поймать, тоже сразу и больной, и перегрелся…
– А вон она! Баба Надя! Баба Надя, давай, чаль сюда, нашелся твой халатик! – Это тот, который посветлее и с волосами ежиком.
– Ой, мамочки… всего на пять минут отошла… ну, на десять… Господи… Мальчики, вы где его нашли?!
– Халат?
– Да нет. Этого вот…
– За тем домом, на поребрике сидел.
– Ой, чего будет…
– Чего будет? Ну, постираешь халат, делов-то…
– Ой, мальчики… упустила… уволят…
Быстрые шаги, тень. Разгневанное сопение.
– Что тут происходит?
– Федор Васильич…
– Я спрашиваю, что тут происходит?! Надежда Ивановна, вы что?! Вы отдаете себе отчет?!
– Федор Васильич, так чаю отошла попить… на пять минут всего…
– С вами потом будет отдельный разговор. И на квартальную премию можете не рассчитывать!
Надо поднять голову и посмотреть, кто это – голос знакомый. Определенно, я его слышал раньше. Голову надо поднять, но голова не поднимается. Перед глазами вместо яркого солнечного дня – рой черных траурных мух. В ушах звенит. Все сильнее и сильнее. И дышать трудно. Совсем трудно стало дышать.
– Молодой человек, ну вы даете, право слово. Разве можно в таком состоянии так бегать? Вы что, на тот свет захотели?
Вот это руки! Железные. Одна – за подбородок, вторая – на шею. Задушить решил? А, нет… кажется, нет. В глаза смотрит… зачем-то… что там у меня в глазах?
– Вам плохо? Ну вы и горазды… Плохо?
Нет, блин, хорошо, не видно разве? Смотрит, ждет. Хочет, чтобы ответил? Какой это язык и почему я его знаю? Очень знакомый язык. Вот только сил говорить нет. Что-то, кажется, и дышать сил тоже нет…
– Тахикардия под двести… Так, вы, двое, – быстро сюда носилки. Сейчас поднимем в палату. Лифт работает?
– Вроде утром работал один.
– Хорошо. Сейчас же в палату, и кардиолога срочно. Надежда Ивановна, срочно – это значит прямо сейчас, а не когда он соизволит дообедать. Все, марш-марш!
Только бы не упасть. Как можно упасть, когда сидишь? Да запросто.
– Молодой человек, вы меня понимаете?
Разговор тет-а-тет. Хорошо, надо все равно попробовать вспомнить язык, верно? Говорить удобнее, когда видишь собеседника, но выбирать не приходится. А еще удобнее говорить, когда есть чем дышать.
– Да…
Язык не слушается.
– Хорошо. Не волнуйтесь, сейчас мы вам поможем. Сядьте пока что поудобней, дышите глубже. Лечь не хотите?
Хочу?.. Я сейчас, кажется, и в самом деле лягу, хочу я этого или не хочу. Подхватил, смотри-ка. Да, лежа лучше… только голова, предательница, кружится, и в глазах темно. А вот дышать стало полегче немного…
– Скажите, как вас зовут?
Меня?.. Вот это фокус… как же меня… Господи, конечно же…
– Ит. Биэнн Соградо Ит… но я не помню…
– Ничего, это ничего. Потом все вспомните. Сейчас будет лучше, потерпите немного. Ага, вот они. Ребятки, не трясите лишнего, но быстренько.
Лязг, шум, гулкий коридор, шаги, плавно раскачивающийся мир; солнечные прямоугольники на паркетном полу, под странным углом, и потолок словно наизнанку, снова шаги, почти неразличимые голоса… звяканье, стук стекла о металл, запах – спирт? Похоже… Болезненный укол куда-то в предплечье, шипенье – сжатый воздух?.. Что это?.. Вялость, слабость, силуэты плывут, растекаются, меркнут…