В мире существуют баллистические ракеты малой дальности, ага, но для учеников шестого класса лос-анджелесской общеобразовательной школы есть вещи и поважнее. Например, французские поцелуи. Одна девчонка утверждает, что уже целовалась. А тебе остается только гадать, на что это похоже, потому что никто никогда тебя не поцелует. По крайней мере, до свадьбы. Люси Чанг говорит, что ничего страшного, все равно это распущенность. Люси Чанг — твоя лучшая подружка. Ты рассказываешь ей про скаутов, а она говорит, что скауты — это фигня.
По дороге из школы домой тебя сшибает машина. В ней компания молодежи. Ничего серьезного, ты отделалась легким испугом. Парень за рулем затормозил по-калифорнийски, то есть проехал на красный свет. Сначала он извинялся, а ты ответила, мол, ничего страшного. Но когда ты собрала волю в кулак и попросила его продиктовать номер водительской лицензии, он отказался.
— У тебя небось папочка адвокат, да? — сказал он. — Зачем тебе номер, смотри, на тебе же ни царапинки. Иди себе домой.
Ты не одна, а с друзьями. Вы как раз обсуждали, что, если бы кто-то сейчас запечатлел вас на фотопленку, могла бы выйти неплохая реклама фирмы «Benetton». Вы направлялись в «Закусочную Томми» за крученой жареной картошкой и апельсиновым коктейлем.
— Э-э… Может, действительно пойдем, а? — предлагает Ноэль. — Ведь ничего плохого не случилось, так пойдем…
— Вот именно, — говорит водитель. — Не будь врединой, — говорит он. — Иди своей дорогой.
— Ну, ладно, — говоришь ты. — Хорошо, я уйду, но СНАЧАЛА я должна записать номер.
Он высокий и поглядывает на тебя сверху вниз.
— Займись своими делами, девочка, оставь меня в покое.
— Не оставлю, — упорствуешь ты.
— Послушай, ты же не пострадала. И никто не пострадал. Зачем тебе номер?
— На всякий случай, — говоришь ты. Если он испугался, тебе это только в радость. Ты уже перешла в старшие классы. И знаешь что делать. Надо стоять на своем. Сделать непроницаемое лицо. Ты словно выточена из камня. Ты повторяешь четко и медленно, рассчитывая, что это выбьет его из седла. — На. Всякий. Случай. — Тебе двенадцать, и нелестный эпитет «вредина» ты носишь как орден.
В мечети разбито окно. «Это намеренное оскорбление, — говорит отец. — Шала, говорю тебе, это проклятое оскорбление».
Края дыры зазубрены, она похожа на хрупкую звезду, выпустившую новые острые лучики. Сквозь нее снаружи проникает шум, все пытаются молиться, а мимо, взвизгивая тормозами, проносятся машины.
По риторике задали подготовить к понедельнику доклад, а нужно еще придумать тему. На обратном пути из мечети мама помогает тебе придумывать. Ты предлагаешь такую: если бы ты жила во времена фашизма, ты бы спасла Анну Франк. Мама говорит, что это не тема. Она предлагает вот что: сопереживание и терпимость как основы любой религии. В итоге вы приходите к компромиссу: благодаря своей терпимости Анна Франк должна быть причислена к лику святых.
Дома мама стоит у плиты и готовит обед, ты чистишь мутантский на вид корень имбиря, а телефон просто раскалывается — названивает многочисленная родня. «Что нам теперь делать? — спрашивает мама у каждого позвонившего. — Ну, что? Скажи мне. Что нам делать?»
Саддам что-то затеял. Ты знаешь об этом из телерепортажей. Все волнуются за твоего старшего брата. Он учится в Пакистане вместе с друзьями, и если уедет прямо сейчас, то пропустит целый семестр, потому что итоговые экзамены через два месяца. В мечети только о нем и судачат. Еще говорят о ценах на топливо и о том, как подорожал проезд до центра.
Потом по телику начинается очередное выступление Буша, мама идет, натягивая телефонный кабель, и выключает телевизор с таким видом, будто раздавила паука.
Имбирь, асафетида и горчичное семя доводятся на медленном огне до кипения, а потом настает время добавить шпинат, картошку и масло, но подходящий момент упущен, и сааг алу подгорает — наверное, в первый раз на твоей памяти. Тонкий запах пережженных специй разносится по квартире, а мама что-то сердито выговаривает в трубку на урду, и ты понимаешь, что она даже ничего не заметила.
Ты знаешь, из-за чего она расстроилась. Это потому, что всё в Ахмаде выдает американца, этого не скроешь. Он пахнет как американец, улыбается как американец, и на футболке у него, как вызов, написано: «Just Do It».[2] А ведь многие ненавидят Америку. И потом в той стране (не только для американцев, а вообще) очень опасно. Перед каждой поездкой туда ты пьешь кучу таблеток, и все равно твое ослабленное, стерильное тело подхватывает каждую простуду, понос и лихорадку, какие только Индия в состоянии предложить. По маминому мнению, это из-за антисептического образа жизни. Тут слишком чисто.