Когда-то я останавливалась и в других отелях, видела другие, гораздо более оживленные места, чем это. Я успела пожить во множестве номеров, пытаясь забыть, что я там делаю. В Испании или Италии я слишком налегала на горячительные напитки и говорила такое, что у многих хорошо одетых посетителей вызывало смех. Обычно на следующий день я уже не могла вспомнить шутку.
Мне хотелось бы рассказать вам, как я танцевала в кругах света от ламп — в Нюрнберге, рядом с Конгресс-холлом, как в Стамбуле ползла дорогой паломников к Софийскому собору, как в Алжире, чтобы не потерять сознание от расплавленного воздуха, подставляла запястья под кран с холодной водой. Однако ничего этого не было. Я сидела в номере кельнского отеля и ужинала целым тортом из кондитерской, боясь выйти в ресторан.
Я скольжу, проносясь через города, здания, площади и горные хребты, ни с кем не заговаривая. Выходит, конечно, дешевле, но и тоскливей. Никакого утешения. Так все и начинается.
ДОМОГАТЕЛЬСТВО
Ребекка Кертис
Я ждала своего любовника — я бы назвала его своим «парнем», но мой парень всегда поправляет меня, чтобы я говорила «любовник», потому что мы с ним еще учимся, а «парень» в школе звучит глупо, — и уже было поздно. Когда зазвонил дверной звонок, я подумала: а вот и мой любовник! — и открыла свою дверь на втором этаже, но внизу у лестницы я увидела лицо кокаинщицы, хотя, конечно, в тот момент я еще не знала, кто она такая.
— Я твоя соседка, — прокричала кокаинщица через стекло, — я живу в соседнем доме.
Ну, у меня был тогда сосед, который жил в соседнем доме, и он был черный, и его звали Тим, и Тим мне очень нравился, поэтому, когда кокаинщица сказала, что живет в соседнем доме, я поверила ей. Я не хотела быть невежливой с приятелями Тима.
— Ты знаешь Тима? — сказала я.
— Я твоя соседка, — сказала кокаинщица. — Я живу в соседнем доме.
И я спустилась по лестнице и открыла нижнюю дверь (ту, которая выходит наружу), и мы оказались лицом к лицу.
— Мне нужна твоя помощь, — сказала кокаинщица. — Мне позарез нужна твоя помощь.
— Ну, — сказала я.
Она объяснила, что ее ребенку нужны подгузники, что они закончились, и что ей нужна моя помощь, чтобы купить подгузники. Она сказала: «Сестренка, мне нужна твоя помощь».
Я знала, что никакая я ей не сестренка. Но это было очень мило с ее стороны назвать меня так, и я подумала, что, если на самом деле ей нужен крэк, я пойду вместе с ней в магазин, который был всего в квартале от меня и работал допоздна, и заставлю ее вместо наркоты купить подгузники.
На улице было свежо, и наши шаги раздавались отчетливо.
— Так ты знаешь Тима? — сказала я.
— Кто такой Тим? — сказала она.
— Тим это мой сосед, он живет в соседнем доме, — сказала я. — А разве ты живешь не в соседнем доме?
— Я только что переехала, — сказала она.
В магазине мы вместе, моя соседка и я, пошли к полке с подгузниками. Все видели, как мы стояли у этой полки и выбирали подгузники. Я подумала, что в каком-то смысле я сейчас как будто бы ее мать.
— Я, пожалуй, возьму, чтобы надолго хватило, — сказала моя соседка, собираясь взять самую большую упаковку подгузников.
— Нет, не надо, — сказала я. — У меня не очень много денег. Пожалуйста, выбери подгузники подешевле.
— Хорошо, — сказала она. — Она выбрала подгузники. — Вот дешевые подгузники, — сказала она.
Это были не дешевые подгузники, но мы понесли их на кассу.
Мальчик на кассе странно на нас посмотрел. Мне в нас ничего странным не казалось, и мне не понравился этот его странный взгляд.
— Мне нужен чек, — сказала моя соседка.
— Вам нужен чек? — сказал мне кассир.
Меня это разозлило. Он же слышал, что мы попросили чек.
— Да, — сказала я, — нам нужен чек.
Я подумала, что это как-то связано с пособиями, что, если получаешь пособие, надо сохранять чеки.
Мы расстались с соседкой у выхода из магазина. Она достала из урны бычок.
— Мне нужна сигарета, — сказала она.
— Спокойной ночи, — сказала я.
Я пошла домой. Я села на кушетку и почувствовала себя одинокой. К тому времени, как мой любовник позвонил в дверь, я уже поняла, что меня одурачили.
— Так что там с подгузниками? — сказал мой любовник.
— Ничего, — сказала я.
— Она уже небось отнесла их обратно, — сказал он.
— Ну и ладно, — сказала я. Свежо как сегодня ночью.
— Мне не нравится, что ты живешь на этой улице, — сказал он. — Я буду очень рад, если ты будешь жить со мной, на моей улице.
На следующий вечер мы сидели с моим любовником и смотрели фильм про баскетбол. Когда зазвонил дверной звонок, я подумала: а вот и она! Но, подойдя к верхней двери и посмотрев вниз, я увидела там мужчину, которого никогда раньше не видела.
Я спустилась по лестнице.
— Привет, — сказала я.
— Твой парень дома? — сказал он.
— Мой любовник? — сказала я.
— Да, — сказал он. — Он дома?
— Да, — сказала я. Я поднялась по лестнице. — Он хочет поговорить с тобой, — сказала я.
Мой любовник пошел вниз, а я села на кушетку и стала ждать. Я слышала их голоса, как бывает слышно грузовики, едущие по шоссе, но я не могла разобрать слов.
Мой любовник вернулся.
— Что он сказал? — сказала я.
— Ему нужно было два доллара, — сказал мой любовник.
— Он хотел два доллара на крэк? — сказала я.
— На молоко, — поправил мой любовник. — Ему нужно было два доллара на молоко.
— А, — сказала я. — Молочник, — сказала я. — Так ты его знаешь? Я не поняла.
— Нет, — сказал мой любовник. — Я его не знаю.
Мой любовник лег обратно на кушетку. Он включил кино про баскетбол, которое он до этого останавливал.
— Они знают этот дом, — сказал мой любовник, — и они знают, что ты живешь тут, и мне не нравится, что ты живешь на этой улице. Я буду очень рад, если ты будешь жить со мной, на моей улице.
— Ладно, — сказала я.
И теперь я живу со своим любовником на его улице. Это очень милая улица, гораздо лучше, чем моя прежняя улица, и снег уже начал собираться, так что на праздники у нас, может быть, будет снежно.
Сегодня утром (ну, на самом деле где-то в полдень, просто мы обычно в полдень просыпаемся, потому что спать ложимся очень поздно) кто-то позвонил в дверь.
— Откроешь? — сказал мой любовник (он обычно сам любит открывать дверь, но на этот раз был голышом). — А то я голый.
У двери стоял мужчина. Это был неопрятный мужчина, и на нем была красная шерстяная шляпа. Он был очень похож на отца из фильма «Время убивать»: у него были суровые брови и зубы цвета слоновой кости.
— Бутылки у вас есть? — сказал он.
— Извините, — сказала я. Я закрыла дверь.
— Кто это был? — сказал мой любовник, натягивая брюки.
— Пьяница. За бутылками, — сказала я.
— А, — сказал он, — собиратель бутылок.
Я постояла немного.
Я открыла дверь. Собиратель бутылок шел по улице, толкая магазинную тележку к дому нашего соседа.
— Эй! — сказала я.
Он оглянулся.
— Есть бутылки? — Он пошел ко мне.
Я вынесла с кухни два ящика бутылок и поставила их на крыльцо.
— Подождите, — сказала я собирателю бутылок, который стоял со своей тележкой у крыльца, — там еще есть.
— Что ты делаешь? — сказал мой любовник.
— Рождество, — сказала я. — Сейчас праздники.
Я взяла еще два ящика и вынесла их на улицу. Собиратель бутылок ждал на крыльце. Мне было приятно отдать ему столько бутылок.
— Счастливого крэка! — сказала я.
Он пожал плечами.
— И вам счастливого крэка, — сказал он.
В глубине души я радовалась, но мой любовник, уже одетый, не разделял моих чувств.
— Ты странная, — сказал мой любовник.
— Это был кокаинщик? — сказала я.
— Нет, — сказал он. — Это собиратель бутылок.
— А, — сказала я.
Я теперь совсем запуталась. Кокаинщик, собиратель бутылок, отец, сосед, кокаинщица, сестренка, мать, парень, любовник, милая улица, улица наркодилеров — все эти ярлыки какие-то скользкие и так легко смешиваются друг с другом, как краски, но мне кажется, что скоро, в один из этих снежных дней, раздастся глас Божий, и тогда мои наушники, возможно, спасут мне жизнь.