Ришоттани вспомнил, что во всем доме стены были буквально увешаны картинами.
На втором этаже они нашли старого Рубирозу. Связанный и с кляпом во рту, он без чувств лежал рядом с письменным столом. Видимо, прежде чем потерять сознание, он успел нажать кнопку сигнала тревоги. В соседней комнате, тоже связанные и с кляпами во рту, находились племянница Рубирозы и ее пятилетний сын.
Убедившись, что телефонная связь на вилле не работает, комиссар, не теряя времени, бросился вниз и пока помощник освобождал пострадавших от пут, по радиотелефону связался с туринским полицейским управлением. Он срочно попросил прислать оперативную группу криминальной полиции.
Потом снова поднялся на второй этаж. Первой пришла в себя племянница. У нее была какая-то невыразительная внешность: невысокого, но и не маленького роста, не полная, но и не худая, со смугловатой жирной кожей. Только со временем она обнаружила свое высокомерие и самонадеянность.
— Быстрее, сделайте что-нибудь! — сказала она, как только изо рта у нее вынули кляп.
Она произнесла это с повелительной интонацией, но голос ее прерывался от волнения.
— Они похитили моего мужа. А мой мальчик? Что с мальчиком?
— Успокойтесь, синьора. С мальчиком все в порядке. Лучше скажите нам, сколько их было?
— Трое. Лица у них были замотаны шарфами, а шерстяные береты надвинуты на глаза. Четвертый, очевидно, сидел за рулем машины, на которой они сбежали. Боже! А что с дядюшкой? Он жив?
— Не волнуйтесь, синьора. С ним тоже все в порядке, он только потерял сознание. Пока нет врача, его приводит в чувство мой помощник. Врач будет с минуты на минуту. Когда это все случилось?
— Точно сказать не могу, но когда они сюда ворвались, было что-то около одиннадцати, потому что я уже выключила телевизор и собиралась лечь спать. Муж и дядя разговаривали в кабинете. Вдруг я услышала лай собак. Внезапно лай прекратился, и тут они вошли…
В соседнем кабинете старый Рубироза с трудом приходил в себя.
— Я комиссар Ришоттани. Скоро сюда прибудет криминальная полиция, чтобы снять возможные отпечатки, должен подъехать врач, чтобы…
— Что с мальчиком? — в крайнем возбуждении перебил его Рубироза и, пошатываясь, сделал несколько шагов к спальне невестки.
Как раз в этот момент синьора Аннализа с сыном появились в коридоре. Как только старик их увидел, он сразу же успокоился.
— Как ты себя чувствуешь, дядюшка? — заботливо спросила Аннализа. Комиссару совсем не понравилась ее манера говорить. Чувствовалось что-то манерное, неискреннее и снобистское, совершенно не вязавшееся с ее внешностью уборщицы. Лицемерный светский тон, который никак не вязался с обстоятельствами и не подходил женщине, которая комиссару виделась скорее в фартуке кухарки, а не в вечернем туалете. Но его восхитила эта холодная сдержанность, достойная опытной актрисы.
Тем временем приехал врач и прошел к Аннализе. Самуэль Рубироза остался один на один с комиссаром. Казалось, его нисколько не удивило и не слишком озаботило исчезновение родственника. Он говорил и говорил, как будто исповедовался во многих грехах, изливая душу и постоянно обращая свои подозрения на племянника Франческо. Чувствовалось, что он его от души ненавидит. В то время Франческо был уже известным антикваром. Знали его и за рубежом. Естественно все это вызывало ревность старика Рубирозы, который был известен только узкому кругу специалистов собственной страны. Во всем, по его мнению, виноват был Франческо.
— Видите ли, комиссар, это может показаться вам абсурдом, но даже в сегодняшнем похищении я чувствую руку моего племянника Франческо, да покарает его Бог, если есть на свете справедливость выше земной. Я взял его в свой дом, когда совсем мальчишкой он потерял отца, воспитал и любил как сына. Я передал ему все свои знания и открыл фамильные тайны, которые из поколения в поколение веками передавались от отца к сыну. Свои знания я отдавал ему с отцовской щедростью, а в нашей семье знания — это власть и деньги. И когда он вырос, я стал надеяться на него, я поверил в него, как отец верит в сына, который никогда его не предаст. Должен признать, к сожалению, что Диего с неба звезд не хватает. Франческо же… он больше походил на меня, больше был моим сыном. Я видел в нем человека, способного достичь огромных высот (я ведь тоже сначала объехал Пьемонт на телеге и не сразу пересел в карету). Я думал, что он сможет твердо держать в руках скипетр семейства Рубироза и вывести нашу династию на международный рынок.
Комиссар Ришоттани смотрел на возбужденного Рубирозу, слушал его рассказ и все время спрашивал себя, как это старику удается так долго исповедоваться и не разу не взглянуть ему в глаза, Маленький, коренастый, с брюшком типичного коммендаторе, почти лысый, с прямым, чуть приплюснутым носом и почти белыми густыми усами, он напоминал человека, который пришел за отпущением грехов, а опущенные долу очи должны были свидетельствовать о смирении перед исповедником. Хотя, возможно, это было просто от врожденной робости. Или от лицемерия.