Меня обдало горячей волной, кровь прилила к щекам. Да, это необходимо срочно удалить, пока никто не увидел. Я уже собралась отмотать к началу сцены, как раздался голос:
— Это ещё что такое?
От неожиданности я потеряла равновесие и плюхнулась на диван — хорошо, что не на пол.
— Сай! Ты чего так рано?
— Не спится, — хмуро ответил он. — А это еще что за кино для взрослых?
— Почему это для взрослых? — возмутилась я. — Все пристойно.
И в самом деле, мы с Ральфом всего лишь целовались. Да, горячо и страстно, но ничего более.
— Потому что у нас на Крито такое детям смотреть нельзя, — любезно проинформировал Сай.
— А причем здесь ваши кретинские… ой, кританские обычаи?
Он не обиделся, напротив, расхохотался, откинув голову.
— Арина, ты неподражаема! Вместо того, чтобы стушеваться, язвишь.
Я и язвила-то как раз от смущения, но сообщать ему эту мелкую деталь не стала.
На экране Ральф все ещё сжимал меня в объятиях, и я, осознав это, судорожно принялась нажимать на кнопки, стремясь убрать картинку, вот только постоянно промахивалась и тыкала не туда.
— Дай сюда, — сжалился Сай, отобрал у меня пульт и выключил изображение. — Арина, ты осознаешь, что это нарушение контракта? Серьезное нарушение?
Я понурилась. Ну вот, если он нажалуется Дим Димычу, мне гарантированы неприятности. Никаких личных отношений с участниками программ — вот его первая заповедь. Ни дружбы, ни вражды, ничего личного, только профессиональное показное добродушие, которым обманываются лишь самые наивные. Главное правило при этом — не попадаться. То, о чем Поторогу не знает, его и не волнует. На Зайтунге команда прикрывала кое-какие грешки операторов, закрутивших необременительные романчики с симпатичными участницами, но на Сая я бы полагаться не стала. Чертов лицемер! Как самому ко мне приставать — так пожалуйста, а теперь вон смотрит с осуждением. Да я никогда прежде ни с кем из участников тех проектов, которые вела, даже не флиртовала. Но в этом шоу все пошло наперекосяк с самого начала.
— Понимаю, не дура.
И тут Сай удивил меня, изумил до отвисшей челюсти.
— Тогда давай сотрем все это, пока никто не увидел. Сомневаюсь, что вечером наши коллеги любовались кадрами со съемок.
— Ты покрываешь меня?
Он почесал подбородок.
— Скажем так: я тебя понимаю. Здесь со всеми нами происходит нечто странное. Уже одно то, что мы чувствуем себя с участниками на равных и общаемся на «ты», никуда не годится. Только я тебе вот что скажу: нам бы выбраться из этой передряги невредимыми. Сейчас не до субординации, сама понимаешь.
Я тупо смотрела, как он удаляет компрометирующие меня кадры, а потом вспомнила:
— Сай! Я ведь вчера разговаривала с Дим Димычем, представляешь?
Режиссер выронил пульт и схватился за коммуникатор, но тут же с разочарованным вздохом засунул его обратно в карман.
— Глупая шутка, — осуждающе произнес он. — А я тебе поверил.
— Правда, Сай. Связь появилась всего на несколько минут, очень плохая, кстати, и половины слов не разобрать.
— Надеюсь, ты спросила у него, когда нас вытащат из этой дыры?
Я обхватила плечи руками и покачала головой.
— Нет, не успела.
Режиссер прищурился.
— О чем же столь важном вы тогда беседовали?
— Ни о чем, — соврала я. — Говорю же, связь прервалась почти сразу. Но то, что она все-таки появилась — добрый знак, правда же?
Сай неопределенно мотнул головой и направился к панели заказа еды.
— Кофе будешь?
— Да, с молоком…
— …но без сахара, — закончил он. — Я уже успел запомнить.
Ни о Ральфе, ни о том, что узнала от Дим Димыча, я ему рассказывать не собиралась. Да, он здорово выручил меня, пообещав никому не выдать мою тайну — но могла ли я ему доверять? Не преследовал ли он своих целей? Несмотря на теплое солнечное утро, мне стало зябко. Куда я умудрилась вляпаться? И главное, как теперь выбираться? Верить нельзя никому. Запоздало я подумала, что нужно было изучить биографию не только энтомолога, но и всех остальных поселенцев, а заодно и режиссера, помрежа и операторов. Помимо Тарога, поколебавшись, я исключила из списка подозреваемых Танаску — его физиономия часто мелькала на экранах, стала узнаваемой, да и в любом случае он пропал. Хотела отбросить и Макси, но передумала. Для своих шоу стриптизерша всегда использовала такое количество грима, которым можно преобразить до неузнаваемости любое лицо, следовательно, подмену заметить в ее случае трудно. А сыграть роль недалекой капризной зазнайки — дело несложное. Остальных заменить еще проще. Разве что близнецы — настоящие ран-де-ранцы, такое единение не сыграешь, но вот правду ли они рассказали о себе и о своей цели? Ох, похоже, мне придется туго, потому что подозреваемых у меня — ассортимент богатый, а вот с догадками совсем плохо.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Тарог настоял-таки на том, чтобы захватить вкусностей для поселенцев. Хотя их питание язык не повернулся бы назвать скудным: в пищевых отсеках «Восхода» надежно хранились крупы, мука, растительное масло, вакуумированное мясо, многочисленные консервы, словом, те продукты, которые долго могли не портиться без современных технологий. Так что стилист запаковал в рюкзак свежие фрукты и кое-какие сладости, а еще горячие тосты с сыром и ветчиной.
— Сейчас мы товарищи по несчастью, — упрямо бубнил он, заталкивая все новые и новые контейнеры с едой. — Значит, надо делиться. И сливки нормальные возьму, а то им сгущенные, наверное, надоели.
Γарди наблюдала за ним с насмешливой снисходительностью, словно многоопытная мама за дитем-непоседой, пожалевшим зверушку в космозоо. Дитятке невдомек, что мороженным зверек не питается, а работники зоопарка исправно снабжают его вкусными полезностями. Но кроха хочет угостить «бедненького пушистика» своим лакомством — и как с ним поспорить?
Норд и Дирк просматривали отснятый материал, и я в который раз обрадовалась, что сцена на корабле уже удалена, иначе мне пришлось бы пережить немало неприятных минут. Сай уткнулся в свой коммуникатор и на вопросы отвечал невпопад. Он выглядел несколько рассеянным, так что кто-нибудь то и дело спрашивал у него, не случилось ли чего нового и не появилась ли связь. На оба вопроса он бросал краткое:
— Нет.
Наконец, с приготовлениями покончили и отправились на площадку. Думаю, не только у меня колотилось сердце и холодели руки: никто понятия не имел, что нас ожидает. Все участники на месте? Никто из них не пострадал? К счастью, стоило кару подъехать, как они всем составом вышли нас встречать, и я украдкой вздохнула с облегчением, только сейчас осознав, что спина взмокла от пота. Появившиеся из рюкзака Тарога припасы обрадовали всех. Эмма заявила, что очень соскучилась по свежим фруктам, а Макси тут же капризно потребовала себе кофе сo сливками. Ральф осторожно сжал мою ладонь и тут же выпустил, а я вспыхнула и быстро огляделась: никто не заметил? Нет, все рассматривали Тарога с таким видом, будто перед ними давал представление величайший иллюзионист галактики.
— Сварите же кто-нибудь кофе! — восклицала Макси и прижимала к вискам длинные тонкие пальцы с черно-золотыми сегодня ногтями. — Ах, у меня так раскалывается голова! Глоток кофе с настоящими сливками спасет меня.
Эмма бросила на нее недружелюбный взгляд, но промолчала, зато неожиданно ответили близнецы. Неожиданно — потому, что от кого — от кого, а от них такого ответа я точно никак ожидать не могла. Всегда обращавшиеся с женщинами с величайшим почтением (сказывалось воспитание многоуважаемой мамы), они переглянулись, дружно фыркнули и хором заявили:
— Мы знаем прекрасное средство от головной боли! Называется работа. Прекрасно подходит тем, кто страдает от безделья.
Рикардо захохотал в голос, Эмма прыснула, прикрыв рот ладошкой, Дитмар издал смешок, и даже Дан, предпочитавший держаться отстраненно и сохранять равнодушное выражение лица, что бы ни случилось, усмехнулся. Только Ральф словно не услышал замечания близнецов, да Тарог продолжал с невозмутимой физиономией копаться в мешке. Съемочная же группа дружно повернулась к Макси в ожидании скандала. И стриптизерша их не разочаровала.