Эмили быстро поправила подушки, разгладила простыню, вытащила ее край поверх одеяла и откинула уголок.
— Можете ложиться.
— Зачем, черт побери, вы положили простыню? — раздраженно спросил Лукас. — Я только путаюсь в этой проклятой штуке.
— Потому что вы сильно потеете. — Эмили призвала на помощь остатки терпения. — Простыни сменить легче, чем одеяло, и постель останется более свежей. И раз уж вы встали, может быть, посетите ванную?
Лукас с трудом поднялся и бросил на нее недоброжелательный взгляд.
— Я начинаю проникаться симпатией к вашему бывшему любовнику. Если вы и им командовали, как армейский сержант, ничего удивительного, что он изменял вам.
Он прошествовал в ванную комнату и захлопнул за собой дверь.
Подавив желание запустить в эту дверь чем-нибудь тяжелым, Эмили ушла на кухню, отложила в сторону покупки и сварила кофе. Потом настойчиво постучалась в спальню к Лукасу.
Тот сидел с хмурым видом, откинувшись на подушки.
— Вы ходили по магазинам, черт знает как долго, — проворчал он. — Искали что-то жизненно необходимое, без чего не можете обойтись и дня?
— Ваши антибиотики. — Эмили кинула лекарство на ночной столик. — И учтите, я отсутствовала меньше получаса. Впрочем, признаюсь, виновата, — зашла в магазин и купила такие мелочи, как хлеб и молоко.
Откровенная растерянность Лукаса выглядела почти комично.
— Эмили… — Он не успел ничего больше сказать, потому что у него начался очередной приступ кашля. — Черт, извините, — наконец выдохнул он. — Я испугался, что вы ушли…
— Я же сказала, что останусь, — холодно ответила Эмили. — Но только до завтра, мистер Теннент. Кстати, я сварила кофе. Хотите немного?
Он кивнул, как-то странно посмотрев на нее.
— Мое ехидное высказывание насчет вашего бывшего любовника не лезет ни в какие ворота. Я прошу прощения.
— Забудьте об этом, — ответила резко Эмили и удалилась на кухню.
Она вернулась с кофе. Лукас угрюмо следил, как она ставит чашку на ночной столик.
— А разве вы не будете?
— Буду, мистер Теннент, на кухне, с бутербродом. А вы хотите чего-нибудь?
— Да, хочу: чтобы вы перестали называть меня «мистер Теннент»!
— Я говорю о другом, — сказала она безжалостно. — Не хотите ли вы что-нибудь проглотить?
— Нет, спасибо. Если, конечно, — добавил он с неожиданной неотразимой улыбкой, — речь идет не об обиде.
После высказывания насчет армейского сержанта Эмили не имела ни малейшего желания улыбаться.
— Я вернусь позже, — коротко бросила она и оставила Лукаса одного.
На кухне Эмили съела бутерброд с сыром, выпила немного кофе, закончила гладить белье и пошла в гостиную — почитать начатую книгу. Только спустя полчаса она отправилась взглянуть на Лукаса. Он выглядел таким больным, что Эмили, забыв о своей обиде, положила руку на его пылающий лоб.
— Вы горите, — проговорила она встревожено. — Я оботру вас губкой.
— Не надо! — прорычал он.
— Я только выполняю указание доктора.
— Я сам оботрусь. Потом.
— Сейчас, — заявила она не терпящим возражений тоном.
Лукас взглянул на нее.
— Я сделаю это в следующий раз. Когда встану с постели.
— Почему вы не разрешаете это сделать мне?
— По вполне очевидным причинам, — процедил он сквозь зубы.
— Вы хотите сказать, что я всего лишь ваша уборщица?
— Нет! — взревел Лукас и тут же пожалел об этом, вновь закашлявшись. — Черт, — выдохнул он, прикрывая рукой глаза. — Господи, когда эти антибиотики начнут действовать?
— Они подействовали бы значительно быстрее, если бы вы помогали этому. Сколько времени вы болтались в прихожей, пока я не вернулась из своего похода?
— Не так долго, — пробормотал он, глядя на нее из-под руки.
— Слишком долго, как видно. С этого момента, Лукас, будете все время лежать! Обещаете?
Он убрал руку.
— Да, Эмили, ради вас все что угодно, но я против обтирания губкой только потому, что я — мужчина, а вы — женщина. У нас, среднестатистических мужчин, есть собственная гордость.
Она невольно улыбнулась.
— А вы не могли бы представить себе, что я медицинская сестра?
Лукас окинул ее долгим внимательным взглядом.
— Может, вы и ангел милосердия, но еще и женщина, и я прекрасно сознаю это. А теперь, — добавил он покорно, — я собираюсь вызвать ваше глубокое возмущение и встать с постели, потому что мне снова нужно в ванную. — Он поморщился. — Это все так интимно и так неправильно… Что вы делали перед тем, как пришли посмотреть на меня? — спросил он, возвращаясь в аккуратно заправленную постель.