Некто стоял в одиночестве в кругу света – в богатых одеяниях, осматривавший зал так, как будто все и вся принадлежало ему. Маншун Жентарим. Тот, кого ненавидели больше всех… Первый Лорд Зентил Кипа.
Одарив амфитеатр своей мягкой полуулыбкой, вселившей страх во многих, он изрек:
— Но есть еще одно дело.
Маншун взял толстую пачку пергаментов с передней скамьи и потряс ей. Один лист выпал из стопки и отлетел. Кто-то хихикнул, но Маншун, изогнув бровь, взмахнул рукой, и листы закружились вокруг его головы медленно и безостановочно.
— В этих бумагах сообщается об увеличении агрессии со стороны наших врагов, — сказал он таким голосом, что было слышно даже на самых высоких уровнях амфитеатра. — Посмотрим же, так ли они сильны?
Он потряс одним листком.
— Здесь сообщается об убийствах горожан мерзкими, обжуленными прихвостнями дискредитированного главного сборщика налогов.
Он ткнул в стопку пергаментов.
— Тут мы читаем о бесчестных налогах и поборах, под которыми стонут наши купцы в более чем семи городах Драконова Плёса.
Палец Маншуна снова дернулся.
— Может, вам было бы приятно послушать о наших караванах, которые средь бела дня грабят разбойники, выдающие себя за Культ Дракона!
Первый лорд развел руками.
— Это ли не чудовищно? Разве не должны мы наточить свои мечи и подготовить заклятия?!
— Нет, — сказал кто-то со средних скамей, неуверенно. Раздались смешки.
Маншун продолжил давить.
— Однако есть много чего еще. ОЧЕНЬ много! На кону – само существование нашего города!
— И всегда так и было, — промолвил кто-то.
— Да, скажите же что-нибудь поинтересней!
Маншун ответил:
— Что же. Смотрите все! Внимательно смотрите!
Он покачал рукой и отошел. Зал споров потемнел. Светлячки мигали и порхали в магической тьме, постепенно собираясь в призрачную фигуру человека в балахоне. Незнакомец хихикнул и поднял руку, изобразив замысловатый жест. Беззвучная вспышка света вырвалась из этой руки и устремилась к верхним скамьям. Сидящие попятились – и тут на скамьях появились образы трех колдунов-Жентарим, известных в городе. Призрачные маги колдовали каждый по-своему.
Безвредные тени сияющих, убийственных заклинаний вспыхивали и гасли. Посреди беззвучной ярости Маншун стоял спокойно, а затем сказал:
— Я взываю к верховному жрецу Черного Алтаря!
Фзул встал и с достоинством поклонился. Взлохмаченные рыжие волосы и усы его казались застывшим пламенен на фоне мрачного великолепия его облачения.
— Неужели эти образы ложны? — громко и торжественно спросил Машун.
В руке у Фзула был камень, мерцавший колдовским светом. Посмотрев сквозь этот камень на призрачные образы, Фзул покачал головой:
— Нет. В этих образах – правда.
Затем он снова поклонился и сел.
— Узрите, — торжествующе воскликнул Маншун, указывая на образ призрака. — Красного Волшебника Тэя!
Обведя взглядом недоумевающее собрание, Маншун добавил:
— Сражающегося в этом самом зале два дня назад!
Бесшумные заклинания вспыхивали и сталкивались друг с другом. Яростное зеленое пламя рванулось к Красному Волшебнику. И плоть корчащегося человека исчезала в адском огне, покуда не остались только черные скрученные кости. Затем, под взглядами собравшихся, кости рассыпались в прах.
В наступившей тишине голос Маншуна был отчетливо слышен.
— Видели вы свиток у него на поясе?
Призрачное изображение рассеялось, когда он встряхнул рукой, но многие из собравшихся утвердительно кивнули.
— Я узнал его, — мрачно произнес первый лорд, — и проверил наши хранилища записей. Исчез морской договор, который мы недавно заключили с Тэем! Мы беззащитны перед тайскими пиратами, однако уступки, на которые мы пошли ради заключения этого договора, все еще ощущаются нами.
Оглядев присутствующих, Маншун поднял руки и воскликнул:
— А ведь это всего лишь кусок бумаги! Что было бы, если этот колдун использовал бы смертоносные заклятья, чтобы лишить вас денег? Или жизни? Или для того, чтобы продать ваших детей в рабство?!
Вот уже начался возбужденный, злобный шум – лорд смотрел на лорда. Маншун позволил реву усилиться, а затем призвал к тишине.
— В нынешнее время Зентил Кипу нужны надежные защитники. Вы сами видели отвагу и способности трех Жентарим, спасших от разрушения этот зал, а может, от чего-то худшего. Я могу спасти город, имея в своем распоряжении намного более стойких и преданных магов, нежели чем те, кто здесь присутствует. Но мне нужно ваше разрешение на это…
Маншун величаво вышел вперед так, чтобы солнечный свет выделил его фигуру.
— Мне нужны право и сила, чтобы защитить вас!
Затем, более спокойно:
— У меня должна быть свобода тренировать и снаряжать людей для защиты города. У меня должны быть все полномочия, чтобы собирать их и использовать в нынешнее время! Я требую, чтобы формальная власть первого лорда Зентил Кипа – моя власть! – была усилена.
Зал взорвался от негодования. Побагровевшие старцы били кулаками по своим скамьям с криками «Не бывать!», «Тирания!». Другие же – «Совершенно верно!». Некоторые же кричали – «Пусть лорд говорит!», «Наконец-то дельное!».
Под прикрытием шума, откуда-то с верхних мест что-то сверкнуло и, вслед, вращаясь, полетел кинжал. Маншун спокойно следил за полетом. И только в последнее мгновение, когда почти все присутствующие увидели вращающееся лезвие, первый лорд взмахнул рукой и прошептал заклинание. Кинжал взорвался фонтаном искр и пропал.
Фзул Чембрил встал и его одеяния распахнулись. Его голос загремел:
— Хаос и грызня ничего, кроме бедствий, не принесут. Чтобы ни было здесь решено – нам необходимы порядок в городе и действенные законы. Мы все слышали определенное предложение на случай бедствий, и четко видели то, чем было вызвано это предложение. Так вынесем же это на голосование. И решим этот вопрос сейчас же! – добавил он, медленно и сурово обведя взглядом зал.
— Вопросы торговли не решаются с наскока! Это неправильно! Совет никогда не решает и не действует второпях, – запротестовал один пожилой аристократ.
— Кинжалов в этой комнате тоже никогда не метали, — холодно парировал Верховный Жрец Фзул. Затем он, горделиво расправив одежды, сел на место.
— Начнем же голосование! Мы должны что-то предпринять, или мы зря потеряем время! – поднял голос молодой аристократ, в попытке перекричать яростную перепалку.
— Голосовать, голосовать! – раздались ободрядщие крики. Большинство голосов, казалось, раздавалось с тех рядов, где сидели волшебники.
— Голосование необходимо, — кивнул Маншун. — Кто еще из присутствующих готов высказаться?
— Я готов! – завопил возбужденный молодой аристократ с верхних рядов, посреди шквала шепотков и шипенья.
— Уже двое высказываются за голосование, и долг этого собрания очевиден. Голосуем, – голос Маншуна разом прекратил все перешептывания.
— Согласно правилам, любое голосование за или против первого лорда должно проводиться в присутствии старшего жреца, — Фзул снова встал. — Однако, я думаю, что служителям великого Бейна не пристало вести себя столь разнузданно на столь мирском собрании Зентил Кипа. Почтит ли нас присутствием Советник Аразил?
Молодой аристократ, только что призвавший к голосованию, раздулся от гордости.
— Первый лорд требует от собрания увеличить его полномочия и полномочия тех Жентарим, которыми он командует. Кто за это предложение?
Там и сям в зале собравшиеся молча вставали с мест. Аразил пересчитал их дважды, включив себя, а затем назвал Фзулу общее число – девятнадцать – которое Фзул подтвердил.
Теперь, уже с меньшей уверенностью, молодой аристократ сказал:
— Поднимитесь все, кто против предложения.
По комнате пронеслось эхо скрипящих скамей. Аразил подсчитал и объявил:
— Сорок шесть советников!
Фзул кивнул.
— Счет верный и на нем благословение Бейна. Запрос откло…
— Подождите! – строгий и недовольный голос Лорда Фандимма заглушил слова верховного жреца. Фзул поклонился, вежливо уступая место и сел.
Старый аристократ, известный как стойкий противник Жентарим, поднялся во весь рост. Он дрожал и его почтенное лицо несколько раз кривилось в конвульсиях. Ища поддержки, он вцепился руками в скамью.
— Я… Я считаю, что мы слишком поторопились, проголосовали более сердцем, нежели разумом, забыв о безопасности нашего прекрасного Зентил Кипа. Это раздражает многих, в том числе и меня, — тут глаза Фандиимма озарились яростью и он пробормотал что-то пока голос его не восстановился… — Раздражает нас, говорю, то, что столь юный лорд предпринимает то, что, по мнению некоторых, является ничем иным, как самонадеянной и опасной попыткой обрести абсолютную власть над нашим городом. Вот еще что – если мы отставим в сторону наш гнев, разве не поймем мы, что то, что он предлагает – это единственно разумное?! Разве не видели мы опасностей, которые таятся в тенях самого этого зала?! Разве не должны м-м-мы-ы-ы…, — тут лицо аристократа снова свело гримасой, его тело дернулось, как будто невидимые руки ударили его, затем он провел дрожащей рукой по лицу и сел, пробормотав: — Мне больше нечего сказать.