Осторожно переводившая взгляд с одного сталактита на другой, летучая мышь очень хорошо чувствовала напряженность в воздухе, между скрещенными взглядами смотревших в глубины души друг друга древних архимагов. Тишина опустилась и сгустилась меж ними. И тогда, потому что она была такой, какой была, Лаэрал посмела спросить: “А что Эльминстер? Приветствуется ли он под горой?”
“Тем малым остатком рассудка что у меня есть я обязан ему”, ответил Халастер, “и я уважаю его мастерство – и его умение сочувствовать – больше чем любого другого живущего мага. Но то, что он сделал со мной… Что он вынужден был сделать со мной… У меня нет к нему любви”.
Два темных, похожих на ястребиные, глаза появились на скале, и Хозяин Подгорья тихо добавил, “Это мой дом, и я вправе захлопнуть его двери перед теми, кого не желаю видеть”.
Сталактит что был Эльминстер ответил так же мягко, “Я не могу спорить с этим. Знай, что мои двери для тебя открыты всегда”.
“Я ценю это”, сдержанно сказал темноглазый сталактит, исчезая.
Он не ходил этой дорогой годами, и почти забыл места на которых можно споткнуться и выбоины, попав в которые можно переломать себе ноги. Побитый старый ящик все еще лежал на положенном месте. Дурнан достал оттуда несколько бутылочек с зельями, и засунул их за пояс, постучав по металлическим сосудам, чтобы убедится что они все еще полные. Затем он достал клочок тонкой черной ткани, лежавшей под ними, и обернул ее так, чтобы она закрывала глаза.
Тут же отступила окружавшая его темнота, он мог видеть во мраке так же ясно как любой обитатель Подземного Мира. После недолгих раздумий он откинул внутреннюю крышку ящика и обернул вокруг горла вторую ночную маску. Может понадобиться.
Трактирщик подумал было, что еще стоит взять с собой, и со вздохом отогнал от внутреннего взора картину самого себя, сгибающегося под весом, битком набитого всякими полезными вещами, мешка, больше него размером. Давно прошло то время, когда он кидался в бой только с мечом в руке и огнем в глазах. Еще дальше в прошлое ушло время, когда он чувствовал себя неуязвимым.
Дурнан глубоко вздохнул, размял плечи чтобы снять напряжение, опустил руку к рукояти меча, проверяя удобно ли он лежит в ножнах, и отправился вниз по узкому коридору. Две потайных двери открылись под его рукой, и он осторожно закрыл их за собой. За второй была комната, которую он знал хорошо.
Стоя у входа в нее, Дурнан огляделся, удостоверяясь что ничего не изменилось с тех пор, как он видел ее в последний раз, затем осторожно обогнул ловушку с падающей плитой и пересек комнату. Она была густо покрыта пылью, паутиной, и рассыпающиеся скелеты нескольких неудачников, все еще валялись в обрывках паутины давно убитого паука. Отбрасывая останки в сторону клинком, Дурнан медленно направился в гигантский подземный лабиринт, видевший бесчисленное множество смертей.
Подгорье было владениями сумасшедшего мага Халастера, и могилой тысяч страшных чудовищ и глупых смертных. Когда-то оно было игровой площадкой для Дурнана, место, позволявшее почувствовать себя живым после долгого дня за стойкой бара, и выслушивания похвальбы молодых аристократов и искателей приключений, о том, что они совершат в лишенной света глубине. И слишком часто после этого он натыкался потом на их трупы, жертвы ловушек, которых они должны были почувствовать и хищников, к встрече с которыми они должны были быть готовы.
Кстати… Он обнажил клинок и ударил вверх перед собой, наклоняясь в открытый дверной проем. Меч вошел в что-то твердое но поддающееся, и Дурнан отскочил, уклоняясь от падающего тела. Поджидавший его над дверью с грохотом упал на плиты. Кобольд, державший в содрогавшихся руках странную проволоку.
Дурнан уколол его мечом в горло, для уверенности, и резко толкнул тяжелую каменную дверь, которая с силой ударилась о стену. За ней послышались какие-то хлюпающие звуки и неразборчивый вскрик, и что-то упало на пол. Что-то кобольдоподобное.
Третий из трусливых вопящих маленьких зверюг обнаружился в дальнем конце комнаты, и Дурнан вскинул меч отбивая брошенный им дротик. Вообще-то его браслеты защищали его от метательного оружия, но только не зачарованного, и будет поздновато обнаружить что данный конкретный дротик был магическим, когда он уже окажется у него в горле.
Бросок получился плохой, мягким шагом в сторону он ушел с траектории полета. Не успел дротик удариться о камень где-то позади, как старый воин пришел в движение.
Бросившись вперед, Дурнан схватился за дверной проем и резко развернулся направо. Как он и думал, его поджидали выстроившись в линию три кобольда, подняв шипованные дубины и клинки. Трактирщик успел заметить удивление на их лицах, прежде чем его меч нашел ближайшего. Он продолжил рывок, отбросив умирающего на его соратников, и заставляя их покатиться по полу. Он безжалостно бил и колол, зная, как могут быть опасны кобольды, и прикончив последнего развернулся к тому, кто метнул дротик.
Тот пятился от него, рыча, в глазах его, увидевших всех его приятелей мертвыми или умирающими, был страх. Дурнан приблизился на шаг. Кобольд плюнул в его сторону, неожиданно повернулся и побежал из комнаты. Дурнан нагнулся, подобрал оружие кобольда и метнул его со всей силы.
Тяжелый удар, грохот и стон раздались из под арки, но Дурнан уже бежал туда. Мудрый путешественник в Подгорье не оставляет за спиной живых врагов.
Оборвав ударом попытки кобольда уползти, Дурнан подобрал его кровоточащее тело и забросил его в следующую комнату. Как он и ожидал, что-то зеленовато-желтое быстро подползло к трупу со стены. Дурнан заглянул в комнату – обращая особое внимание на потолок. Проверив, что в ней только единственный падальщик, он пробежал комнату и через дверь по правую руку, закрыв за собой тяжелый каменный блок. Что-то далекое вскрикнуло в агонии.
Открывавшийся перед ним коридор был единственной связью между несколькими комнатами вокруг его подвала и остальным Подгорьем. В этом месте всегда надо было опасаться всяческих слизняков и других тихих, труднозаметных, ползающих тварей.
Следы огня как и уродливые, искореженные и обгорелые останки на камнях вокруг, сообщили ему что кобольды только недавно очистили дорогу по крайней мере от одной такой опасности. Дурнан осторожно пошел дальше, думая о том, где сейчас Мирт и скоро ли они встретятся. Хорошо было вновь участвовать в деле, пусть дни славы Четверки давно прошли.
Когда-то нахальная и дерзкая группа, которой руководили он и Мирт была главной темой сплетен в Уотердипе и постоянной головной болью для честных торговцев по всему Побережью Меча – герои невероятных историй, рассказываемых в сотне таверн. Но годы прошли, и все это ушло… как, полагал он, всегда уходят такие вещи. Все что осталось от этого времени – счастливые воспоминания, давняя дружба, и кольца для посылки сообщений, которые все еще носил каждый из Четверки.
Дурнан часто виделся с Миртом и Аспер, но Рандал Морн воевал в далекой Долине Кинжала, чтобы сохранить принадлежащее ему по праву владение этой прекрасной землей. Рейнджер, Флорин Фальконхэнд, который в нескольких путешествиях подменял Аспер, был теперь Рыцарем Миф Драннора, и редко объявлялся на Побережье Меча. Шепотом ходили даже слухи, что он недавно побывал на Эвермите.
Дурнан все еще вспоминал блистательные победы Четверки, когда неожиданно мотыльки магического света окружиди его в пустом коридоре. Времени у него хватило только на возмущенную мысль – опять попасться на заклинание? – а затем мир вокруг него заполнили мечущиеся огни, и под ногами не было уже ничего…
“Поцелуй Бешабы!” выругался он раздраженно. Он знал, что телепорт переносит его в какое-нибудь мерзкое место.
Они всегда так делают…
Транстра стояла в комнате, про которую лишь немногие в Скуллпорте знали, что она принадлежит ей, сузив глаза и задумавшись. Кольцо старого Мирта заговорило, и это значит, что кто-то из Четверки позвал его на помощь. А когда Четверо зовут, это всегда значит для кого-то неприятности – и, раньше или позже, если только этот старый торговец не потеряет немного веса, приобретя взамен благоразумия, адресатом для неприятностей окажется он сам. Возможно этот случай настанет раньше, чем он ожидает… возможно, уже настал.
Ламия отбросила назад волосы, так что они спадали по ее спине как тлеющее пламя, и заскользила по полу как гигантская змея. Мягкое, пульсирующее магическое сияние окружало ее тело узором, заставившим ее раба – тощего и грязного мужчину-человека, скрючившегося на коленях в углу комнаты – сглотнуть, и поспешно отвести глаза в сторону. Транстра была жестока, когда замечала его похотливые мысли… а ее жестокость обычно проявлялась в бичевании хорошо просоленными плетьми. Раб невольно вздрогнул, вспомнив последний такой случай.
Сухой звук скользящих чешуек приблизился и смолк. Человек продолжал смотреть в угол, пытаясь не дрожать от нарастающего холодного ужаса при мыслях о том, что она может сделать на сей раз. “Тортан”, сказала она почти вежливо, “встань-ка, и сделай кое-что для меня”.