- Когда он наблюдает за тобой, но не улыбается, то, говорят, это означает, что ты в смертельной опасности
Три дамы слегка рассмеялись, отвергая такое нелепое заявление - как дух мог знать о судьбах и бедах смертных? Однако хозяин не присоединился к их веселью, и оно угасло, когда дамы посмотрели ему в лицо.
Несмотря на то, что серые глаза Пэйтровера еще мгновение назад были темными и глубокими, теперь бились в безумном танце, когда их взгляд зацепился за что-то, что было за спинами Драгоценных Цветов и что как водой смыло всю краску с лица лорда. Три дамы развернулись ... и присоединились к глубокой тишине.
Позади них, где-то в трех шагах, витала в воздухе бестелесная голова с острым и белым лицом, и слегка покачивающимися перьями, обрамляющими его. Взгляд лица был устремлен на лорда Кримона, а его выражение не выдавало абсолютно никаких эмоций, хотя, даже так, казалось каким-то мрачным и опечаленным. Внезапно, голова начала исчезать, медленно превращаясь в пятно солнечного света, после чего в мягкую тень и в итоге… в ничто.
Когда вечерние тени удлинились, и дворяне вышли с веселого пира с кубками в руках, чтобы прогуляться по саду, молчаливые слуги ловко зажгли уличные фонари. Лорд Эскульт был в редком хорошем настроении и чувствовал, что его остроумие было таким же резким и ловким, как и двадцать лет назад, а его гости прибывали в таком же хорошем расположении духа из-за отличной еды, хорошего вина и успешных торговых переговоров. Даже если они не смогли породниться с молодым Пэйтровером, казалось, что они обрели верного друга в лице старого Конного Маршала.
- Необычно! – прогремел лорд Белофар Батлбар, своим тяжелым дыханием поднимая усы над губами. - Лабиринт, но только по колено!
- Гордость моей дорогой покойной жены, - сказал лорд Эскульт, шагая по травянистой тропинке так, что весь Кормир видел гордость маршала. - Она хотела себе лабиринт, как…нет, даже лучше, чем тот, который она увидела в Селгонте, но она не хотела заблудиться в нём. Однажды вечером солнце село слишком быстро, и она не смогла найти выход до наступления темноты. Вот тогда она испугалась по-настоящему, но потом нашла несколько лампад, которые вывели её к сараю, где она взяла косу и, с отдышкой наездника после изнуряющей поездки, принялась за работу. Она заснула где-то перед рассветом, и я отнёс ее внутрь дома, приказав слугам продолжить то, что она начала – и вот результат. Никто больше никогда не потеряется в Лабиринте Маэридиты!
- Боги, - восхищенно воскликнул лорд Хорнсар Фарроубрейс, - что за сказка! Ах, какая женщина! Я прямо-таки вижу её, с горящими глазами…
- Да, - сказал хозяин, оборачиваясь, - они всегда горели. Как они горели! Ох, она была великолепна!
Следуя в тени высокого лорда Корграста Хантингдауна, его дочь, леди Латью, закатила глаза к темнеющим небесам. Лорд Кримон похлопал ее по руке и улыбнулся. Когда она поняла, кто ее успокаивает, то её дыхание оборвались от ужаса, вызванного тем, что даже неумышленно она представляла его мертвую мать, но молодой лорд лишь весело и пренебрежительно отмахнулся, а вся компания зашла в лабиринт.
Извилистая спираль низкорослого шиповника целиком заполнила собой затопленный квадрат густого зеленого газона, окруженного со всех сторон склонами, поросшими цветами и увенчанными зелеными деревьями. За деревьями возвышалась каменная стена с четырьмя проходами, в центре каждого была лестница, уходящая в лабиринт. Среди цветов стояли скамейки и статуи, некоторые из них были украшены лампами, но в самом лабиринте их уже не было.
- Это прекрасно, - пробормотала леди Чалас. - Ты когда-нибудь играл здесь, Кримон?
Ответа не последовало. Она обернулась, чтобы посмотреть на то, что могло помешать лорду говорить, и увидела его в двадцати шагах от себя, с графином и кубком в руках, которые он снял с подноса, что нёс один из слуг.
- Когда он захочет, то может двигаться быстро – прокомментировала леди Шамрил.
- Хммм, но не так быстро, как хочу я, - ответила она, кивнув головой в сторону четырёх старших лордов.
- Ну, если бы я управлял Кормиром… - сказал лорд Фарроубрейс, явно не осознавая того факта, что дворянство королевства произносило эту фразу даже чаще, чем опускающийся по социальной лестнице придворный обсуждал погоду. Перебив лорда Хантингдауна и хозяина дома, он резко размахивал графином, почти таким же большим, как их головы, иллюстрируя то, как они, ища снисхождения Эскульта, хотели получить власть, и управлять Кормиром, но не много не так, а еще так и так…
- Боги, - пробормотала Шамрил, - давай уйдем отсюда! Сейчас они начнут говорить о том, какие благородные дома должны возвеличиться, а какие пасть, о том, кто следующим сядет на королевский трон…
- Это наводит на мысль о серьезном вопросе про будущее прекрасного Кормира, - произнес лорд Батлбар. - Кто из нас поднимется, а кто падет, если Азун, да сохранят Боги нашего короля, завтра умрёт?
Трио Цветов в унисон застонали, после чего Шамрил в отвращении развела руками, изображая жест “я же тебе говорила” и сказала:
- Должны ли мы последовать примеру Кримона? - прошипела она. – Они будут здесь всю ночь – вина-то достаточно! Я…
- Нет, - сказала леди Латью с опасной улыбкой, положив руку на руку Шамрил. - Не уходи сейчас! Мы заключили пари, помнишь? Я хочу видеть лица наших отцов, когда мы будет показывать себя не Кримону, а его отцу! Что же они подумают? В конце концов, барон, в роли зятя, хотя и слишком взрослого, чтобы продолжить род, даст им куда более высокое положение при дворе, да и деньги попадут к ним в карманы куда быстрее…если только могила не заберет старого лорда, а все наследство перейдёт молодому Кримону.
- Ставка была на самый смелый способ украсть поцелуй старого Эскульта, - нахмурившись напомнила ей Чалас. – Я не хочу перечить своему отцу. Он с меня шкуру сдерет, если я осмелюсь…
- Для наших отцов это лучший вариант! – выпалила Шамрил с внезапным энтузиазмом. - Дамы, повторяйте за мной! - Она прошла сквозь лабиринт, подхватив свое платье, дабы беззаботно перешагнуть через стены шипованных кустов и догнать четырех лордов. Чалас и Латью смотрели на ее продвижение со смесью опасения, благоговения и восторга.
- Она действительно собирается сделать это, - произнесла Латью так тихо, будто произнесла пророчество, что вот-вот обрушится на них. - О Боги.
Тёмная ночь, наконец, наступила, однако фонари давали достаточно света, чтобы можно было разглядеть то, что происходило в центре лабиринта. Они увидели, как Шамрил прошла мимо лорда Батлбара и собственного отца, проскользнув под подмышкой лорда Хантингдауна. Латью взорвалась удушающим хихиканьем от вида испуганного удивления на лице своего отца, увидевшего проскочившую под его вялой рукой молодую даму, одетую в очень тонкое зеленое шелковое платье и двигающуюся к Эскульту Пэйтроверу.
Барон Старватер посмеялся над действиями Шамрил и протянул ей руку с преувеличенной галантностью. Вместо того чтобы подать руку в ответ, молодая леди Шамрил увернулась от вытянутой руки лорда и прижалась к нему, из-за чего кружевной вырез обтянул её грудь а бедро прижалось к бедру старого дворянина. Лорд Эскульт выглядел удивленным, но довольным. Его зубы вспыхнули в улыбке, когда девушка подняла губы в очевидном требовании поцелуя, и он наклонился над ней с такой готовностью, будто был молодым пылающим дамским угодником, а не старым бароном.
Чалас прикусила костяшку на руке, чтобы не закричать от восторга, пока Шамрил раскрыла рот на дюйм или два шире, чем обычно, игнорируя воззвание к Богам, которые выпалил её отец. Латью покачала головой, пробормотав:
- Кримон должен увидеть это. В жилах его отца все еще течет немного огня…
Мягкий вечерний воздух разразился эхом от резко звука, сопровождаемого ядовитым шипением арбалетного болта, рвущего воздух в полете в сторону новоявленных любовников. Казалось, он выпрыгнул из мрачной темноты подобно вспышке черной молнии, пронзив старого лорда и молодую игривую леди.
Болт, пронзивший горло Шамрил, выбил из него поток крови. Её волосы танцевали вокруг головы, крутящейся в неконтролируемом падении. Цветок дома Фарроубрейс издала булькающий звук – последний звук, в своей жизни, с грохотом пронёсшийся по саду, после чего её вялое и окровавленное тело вырвалось из хватки лорда и растянулось на кусте терновника.
Эскульт на мгновение уставился на свои собственные пустые руки, ослепленный разбрызганной повсюду яркой кровью, а затем схватился за грудь, издал странный звук – смесь рёва и плача, и медленно, подобно срубленному дереву, упал и уткнулся лицом в землю.
Перед тем как начались крики, повисло мгновение тишины и мертвецкого спокойствия. Не сговариваясь, все присутствующие разом обернулись туда, откуда должен был вылететь смертельный снаряд, и крики ужаса были будто отрезаны острым клинком. Тишина ошеломления вновь повисла над садом.
Над безлюдным участком садовой стены, на которую смотрели все собравшиеся, можно было увидеть голову. Выражение её лица выглядело так, будто она поднялся из-за стены только для того, чтобы с улыбкой удовлетворения посмотреть на резню внизу. На бледном лице показались белые и жесткие зубы, светящиеся под темным шлемом, надетом на голову. Ухмыляющийся Призрак Чертогов Тавертона снова улыбнулся.