Рука, опустившаяся на плечо, тепло потрепала его, и сквозь мутный туман Брэндор услышал слова Олдивара Маэрлина:
- Отличная и смелая работа, приятель. Моя благодарность.
С другой стороны послышался звук прочищаемого горла – это был Драскин. Маг звучал несколько запыхавшимся, прося:
- Надеюсь, ты научишь нас всех обоим твоим заклинаниям. За каждое из них дам четыре сравнимых по силе, разумеется.
- Более того, ты спас Минтарн, - раздался неподалёку голос Тирана, докатившийся до каждого уголка просторной залы, - и Минтарн у тебя в долгу. Не вижу причин не вознаградить тебя как подобает в ближайшие дни.
И тогда Брэндор поднял голову, в изумлении посмотрев на правителя острова, но каким-то образом его взгляд оказался пойман в ловушку сияющих глаз Шалары. Юноша и девушка долгое, безмолвное время смотрели друг на друга, затем дочь Тирана внезапно преодолела расстояние между ними, не обращая внимания на крошево из булливагов, и обхватила героя руками.
Её поцелуи были тёплыми и яростными; прошло некоторое время, прежде чем она оторвалась, всё с такими же сияющими глазами. Ещё больше времени прошло до того момента, как Брэндор смог смотреть на что-то ещё, кроме обожания на её улыбающемся лице. И первым, что он увидел, оказались слизь и кровь монстров, впитавшаяся в перед её прелестного платья и даже в рукава, в тех местах, где она обнимала своего спасителя.
- Я… я испортил твоё платье, - пробормотал он, протягивая руку и стряхивая месиво с корсажа, но не касаясь самой девушки.
Шалара вновь подскочила и прошептала несколько слов, слышных только ему:
- Пусть это будет первое из многих, что ты испортишь, повелитель моего сердца, - и она вновь отстранилась.
Как раз в это мгновение Брэндор понял, что некое движение, которое он отмечал краем глаза, оказалось растущей – широкой и понимающей – улыбкой на лице Тирана.
Маг вспыхнул и быстро взглянул вниз. Затем склонился, выудил что-то среди мешанины у ног и поднялся с маленьким и окровавленным, но, вне сомнений, оружием.
- Постой-ка! – встревоженно вскрикнул Тиран, отступая на шаг. – Зачем тебе это?
- Добросовестное выполнение обязанностей по чистке овощей, - ответил Брэндор, и его голос дрогнул лишь слегка. Он махнул ножом в сторону груду картофеля. – Истинная ценность воина, сэр.
Лицо Тирана вновь медленно расплылось в улыбке.
- Неужели? – поинтересовался он. – А я-то думал она в том, чтобы нести стражу… храпя на посту.
Высокий, заливистый смех Шалары вознёсся над залпом смешков бывалых вояк. И переливающийся всеми оттенками красного Брэндор, которого Тиран дружески хлопнул по спине, подумал, что это самый замечательный звук, который он когда-либо слышал.
Живущий вечно
Страшись меня, ибо я и в самом деле внушаю страх и трепет. Я Ондруу, и я буду жить вечно.
Когда-то я был высоким, стройным и сильным, и глаза мои пылали зеленым огнем, когда я шагал по Кормантору, окутанный плащом своей силы, посмеиваясь про себя над выдумками эльфов. Прекрасные эльфийские дамы порой смотрели на меня украдкой — и останавливали взгляд на одиночке, вышедшем из ночных теней не для того, чтобы просто смотреть.
Они никогда не встречали человека столь обходительного и прекрасного лицом и фигурой, им не доводилось еще видеть кого-либо, кто мог бы плести сети заклинаний не хуже мастеров школы Шринши, чародея более сильного и искусного, чем надменные архимаги Старима.
О да, на меня стоило посмотреть. Теперь вы считаете меня призраком, а ваши клинки снова и снова пытаются пронзить блики света, всюду следующие за мной... но я не там, где вы думаете. Я здесь, в опутанном заклинаниями сердце этого огромного, размером с кулак, изумруда, что блистает в рукояти быстрокрылого меча Талата Морнира. Видите, как я сверкаю?
Да, я здесь, в своем любимом уголке. Я снова и снова скольжу по вечно сияющему лабиринту, в котором старый Элодар Лириндралей заключил магию, заставляющую этот клинок летать как птица. Магию, которая заставит его при необходимости облететь половину Фаэруна, а затем вернуться к хозяину и принести ему наколотую на лезвие записку, привязанный к рукояти предмет, а то и украденное заклинание.
О, вы начинаете забывать меня и расслабляться. Взгляните же на твердыню, куда вы до сих пор не осмеливаетесь войти: на замок Кормантор, на его высокие и суровые стены, по крайней мере, на то, что от них осталось. Вы страшитесь его, я вижу... его, но не меня.
Не так-то просто будет меня забыть.
И вот теперь я покидаю этот клинок и лечу, отзываясь свистом в ушах и вздымая дыбом волосы. Ха! Кромсайте воздух своими мечами, если вам так хочется, горе-вояки! Посмотрим, может быть вам и удастся пустить мне кровь, хотя даже у богов это не вышло! Тихо усмехаясь, я проскальзываю в стеклянный цветок, созданный Сарсари Сплетающим из янтаря и аметиста. Я начинаю свой танец, и цветок мерцает, как разгорающееся пламя. Я пробуждаю запертые в нем заклинаниями ароматы, которые он источал тысячу лет и будет источать еще тысячу. Посмейте только тронуть такую красоту, и я обрушу на вас молнии, и оставлю в назидание следующим компаниям идиотов ваши сапоги... наполненные пеплом. Что ж, если на мерцание пламени и солнечного света вы собираетесь отвечать мечом, я улетаю прочь! Прочь отсюда, в многоколонный Зал Аладайна, я пробужу его и заставлю петь, и в глубинах огромных хрустальных колонн затанцуют тени эльфийских красавиц. Ха! Вы спешите за мной, позабыв про Замок? Ну что ж, тогда вперед — мимо Аладайна, к Поющим Камням, петь среди разрушенных башен, которые много столетий не слышали нечего подобного... обгоняя вас, нелепых пешеходов, туда, где впустую лежат груды доспехов и оружия Фаэраварры, мертвые, сверкающие и пустые, и только мои мысли могут заставить их вступить в бой! Вы жаждете крови, незваные гости? Вы ее получите, море крови, причем вашей собственной! Да, я Ондруу, бойтесь же меня!
Вы будете меня бояться.
Впрочем, остановитесь, странники, задыхающиеся и с безумными глазами, и внимайте: нет никого благородней меня среди всех поселившихся здесь духов, оседлавших Миталь, словно ветерки. Я знаю, что есть милосердие, и умею оказывать его, подобно Леди Стил, чья красота до сих пор иссушает мне душу. Темным оно знакомо гораздо меньше.
Они тоже пользуются силой Миталя, впрочем, жестоко и неумно: темные эльфы, иссушенные и порабощенные той, что имеет дерзость искажать Миталь. Той, что пришла недавно и заворожила баэльнорна. Той, чьи глаза горят жаждой власти. Той, кого сопровождает тварь, бывшая некогда драконом. Той, что носит у пояса Перчатки. Той, что мнит себя королевой Мит Драннора, используя Миталь как примитивное оружие, как основу для своих убогих заклятий. Она ищет лишь собственной выгоды, и рассматривает все живые существа как принадлежащие ей орудия, но не в состоянии предвидеть, что случится завтра. Я знавал много мужчин такого склада, но среди чародеек таких очень немного. Впрочем, я сказал бы, что одной уже больше чем достаточно.
Если вы встретитесь с ней, вы тут же узнаете ее, раньше, чем она успеет вас уничтожить. Глаза ее полны безумием. Она хочет заполучить больше, больше...
Больше пленных душ и больше власти. С помощью Миталя она дает все больше силы своим рабам, и не драконам, и той твари, что когда-то была драконом. Она создает все новые сияющие источники, уже за пределами Великого Города, истребляя людей, словно бессловесный скот. Похоже, она стремится сравняться с богами, воссиять новой звездой среди старых. Для чего еще ей может понадобиться такая сила? Впрочем, я видел немало звезд, павших с невероятной высоты...
И сгоревших в пламени собственной силы. Она еще даже не знает о присутствии Ондруу, да и других бдящих духов, оседлавших Миталь. Если же она зайдет слишком далеко и попробует сделать что-то не то... из замшелых подвалов и башен, из забытых склепов и внезапно вспыхивающих руин, из скрытых сокровищниц, из задушенных корнями и оплетенных листьями гордых развалин великого города мы взмоем вверх, воссияв во гневе, и обрушимся на нее во всем своем ужасающем и беспощадном величии.
Трепещите, пришельцы! Мы — не просто голоса, сплетающиеся с воем ветра. Кое-кто из нас попал здесь некогда в западню, кое-кто пользуется силой Миталя со дня его создания. Иные окунулись в него, устав от повседневной суеты, иные — когда на закате великого города явились демоны, жаждущие разлучить его жителей с их любимыми деревьями. Видите? Видите мерцающие огоньки в темной арке, среди развалин того, что некогда было Домом Алаунгалейра? Полюбуйтесь на другой дух Миталя, что глядит на вас теперь: Армантала, Темная Леди Норнанейра, темнейшая из чародеек Мит Драннора. Она купалась в крови — собственной и тех смертных женщин, кто охотно отдавал ей свою — чтобы взамен испить синего эльфийского огненного вина и продлить свою жизнь. Это было очень давно, и она тоскует по тем временам. Она ненавидит лишенных души темных эльфов еще больше, чем Ондруу, и прочих рабов новой силы тоже... Но больше всего она ненавидит эту выскочку, самозваную Королеву, с ее безрассудными заклятиями и тщетной жаждой власти.