– Шандт был моим другом, – выкрикнул он. – Я умер бы, чтобы спасти его.
Лунный свет, просеявшийся через безоблачное небо, пронзил стеклянный купол и пролился в сад. Он упал на лежащее тело Леланды, свежую могилу друида и серебряный топор, пытавшийся отомстить за смерть своего владельца. В лучах лунного света ярко вспыхнули две точки: одна – на краю лезвия, другая – на амулете.
VI
Орландо отошел от стены. Он вернул Коготь на место, покрутил головой, оценивая правильность подвеса, потом вытянул руку и поднял рукоять на сотую часть дюйма.
– Не беспокойся, – сказала Леланда с кушетки, на которой лежала. – Ты установил его правильно.
Орландо кивнул головой и повернулся к столу, стоявшему позади него. Его правая рука осторожно потянулась к великому боевому топору Кесмарексу, но что-то остановило пальцы рядом с топорищем. Другая рука скользнула к шее и прикоснулась к серебряному кулону, висевшему на недавно починенной цепи.
Его мысли медленно вернулись к бою в саду Джолинд. Он вспомнил огромное лезвие, падавшее ему на голову, глухой звук своего голоса, заполнивший безмолвный сад, и вспышку света, произошедшую при появлении священного амулета. Боевой топор как-то узнал талисман и вспомнил, что серебряный символ принадлежал воину, в чьих руках когда-то был и он сам. Поняв, что обладатель этого особого медальона со скрещенными боевыми топорами должен быть другом его владельца, он упал и замер. Миссия Кесмарекса была завершена...
Прикосновение нежной руки к плечу вернуло его к реальности. Он обернулся и обнаружил изумрудные глаза Леланды в нескольких дюймах от своих. В золотом кольце на ее пальце отражалось его сильно искаженное лицо.
– Тебе не следует вставать, – сказал он, мягко подталкивая ее к кушетке.
– Я поправлюсь, – произнесла она. – Рана почти зажила. Вешай топор и иди в постель.
Орландо кивнул, поднял магическое оружие, повернулся и поместил его на почетное место над камином. Рядом с ним он повесил амулет, спасший его жизнь.
– Покойся с миром, старый друг, – сказала красноволосая ведьма.
Орландо промолчал, но в глубине души он знал, что желание Леланды исполнилось.
ОКНО-РОЗА
Монте Кук
Впервые опубликован в Антологии "Королевства Загадок" под редакцией Филиппа Этанса, в июне 1998 г.
Одним из основных моментов в квантовой физике является то, что ты не можешь определить свойства субатомной частицы без – уже через само наблюдение – изменения этой частицы. Это породило во мне странное желание написать рассказ, где бы читатель, посредством самого чтения, действительно влиял на ход событий. Это история, которую рассказчик не хотел бы, чтобы ты прочел. И если, зная это, ты все же решишься взяться за «Окно-розу», то наверняка догадаешься о моем увлечении книгами Г.Ф. Лавкрафта, Кларка Эштона Смита и подобных авторов.
-Монте Кук, апрель 2003 г.
Монте Кук является выпускником Clarion West Science Fiction и Fantasy Writer's Workshopи написал два романа и несколько рассказов. Он также является профессиональным игровым дизайнером, одним из дизайнеров новой игры DUNGEONS & DRAGONS, а также множества других ролевых игр. Он владеет и управляет своей собственной небольшой игровой дизайн-студией на северо-западе Тихого океана, вместе с женой, Сью.
Вопреки всему, я надеюсь, что никто никогда не прочтет эти строки.
Правда открылась мне лишь позавчера, но подозреваю, все началось за несколько недель до этого. Как вы поймете позже, первым звеном в цепи событий стала моя поездка в аббатство Бифора. В тот день его сносили, поэтому я должен был приехать. Верховный Хранитель Мудрости Тессен был моим наставником, и, присутствуя там, я словно бы в последний раз выражал свое уважение старому другу.
Стояла поздняя осень. День выдался пасмурным и серым, буйствовал студеный северный ветер, остервенело терзая людей ледяными когтями. Все они наглухо закутались в свои плащи, словно облачась в броню, чтобы противостоять хищным атакам холода. Я удивился тому, как много людей пришло на распродажу аббатского имущества, которая тогда проводилась.
На самом деле старое аббатство уже много лет не действовало. Тем не менее, до недавних пор оно еще служило окружающим общинам местом богослужений раз в десятидневку и укрытием во время ненастной погоды. Однако теперь западная стена начала обваливаться, и крыша просела так сильно, что местные каменщики объявили – находиться в здании больше небезопасно. Несколько лет назад, после смерти епископа, аббатство перешло к человеку по имени Грил. Я так и не определил точно, какое положение он занимает в церковной иерархии, если оно у него все же есть. Грил заявил во всеуслышание, что, поскольку у него нет денег на проведение необходимых ремонтных работ, он распродает не только церковную утварь, но и камень аббатских стен. Также Грил высказал надежду, что вместе с вырученными за это деньгами он построит для местных жителей новую церковь, посвященную Огме.
Я стоял возле пришедшего в упадок здания и наблюдал, как молодые люди выносят скамьи, кафедру и даже каменное навершие алтаря на пустынный, покрытый листьями двор. Я смотрел, как люди приходят и уходят, покупая старую утварь, которая служила аббатству и его прихожанам на протяжении поколений. И позже в тот же день (а пробыл я там долго) увидел, как те же работники берутся за молотки и другие инструменты. Вскоре я узнал, что камни аббатских зданий пойдут на постройку фермерских домов и стен пастбищ.
Что-то (возможно, судьба, хотя теперь я не так уверен в этом) заставило меня поднять взгляд к крыше аббатства. Там, высоко на фронтоне, находилось чудесное окно-роза. Оно крепко запало мне в память еще с тех пор, как я был здесь послушником: круглое окно, выложенное пластинами светлого, голубовато-зеленого стекла, которые образовывают чрезвычайно сложный узор в виде розы. И хотя витраж выглядел тусклым в такие сумрачные дни, как этот, я знал, что даже малая толика солнечных лучей заставит его сверкать, словно это драгоценный камень, переливающийся мириадами искр.
Я покинул свой наблюдательный пост и направился к человеку, именовавшему себя Грилом, выудив из внутреннего кармана плаща мешочек с золотом – всем, что у меня при себе было. Когда я начал говорить, Грил повернулся и взглянул на меня с неприязнью.
– Прошу прощения, сэр, если я правильно понимаю, вы продаете аббатские… хм… наделы. – Его взгляд смягчился, и я продолжил. – Так вот, возможно, вы не знаете, но когда-то я занимал здесь должность послушника-искателя, прежде чем получил собственный приход, а Верховный Хранитель Мудрости Тессен, тогда еще простой священник, был моим наставником.
Грил обладал тусклыми темно-серыми глазками и растянутым в тонкую линию ртом, он скрестил руки на груди, но не проронил ни звука.
– Словом, – продолжил объясняться я, – вон тот старый витраж много значит для меня. – Я показал на окно-розу, а глаза Грила проследили за моим жестом. – Я бы хотел поставить витраж в собственной церкви, и поэтому охотно заплачу вам за него.
– Неужели. – Грил не спрашивал, а утверждал.
Когда он повернулся ко мне вновь, его узкие губы были напряжены, а в глазах появился огонек.
– Да, витраж был бы прекрасной… – я искал подходящее слово, – …памятью о Верховном Хранителе Мудрости и его непоколебимой вере.
После этой фразы Грил ощерил зубы в улыбке, похожей на широкий и кривой оскал хищника. Не сказал бы, что она мне понравилась.