– Ты теперь не в Тэе, девочка, и здесь ты ничья рабыня. Я собираюсь накормить тебя и приготовить тебе постель, а затем задавать глупые вопросы, пока ты не заснешь от скуки. Назавтра ты сможешь делать практически все, что захочешь, и на следующий день тоже, и так далее, пока не будешь готова выбрать новую жизнь. Думаю, я смогу продолжать придумывать дерзкие вопросы так долго. Ты не против?
Тейс посмотрела на голую сереброволосую женщину, прикусила губу, а потом, беспомощно, начала смеяться.
Шторм улыбнулась, скользнула вперед, чтобы обнять Маленькую Бестию Железного Ветра, и спросила:
– Ты очень привязана к этому Ваэдрену?
Тейс перестал смеяться.
– О. Значит, ты хочешь его в уплату за...
– Нет, ничего подобного. Я хочу забрать его отсюда. Твой М-Маэларх оставил его незавершенным, и с тех пор он превратился в нечто весьма опасное. Если я пообещаю помочь тебе отомстить за него – а я могу быть очень опасной, обещаю тебе – ты позволишь мне тщательно изучить его, а потом избавиться от него?
Тейс моргнула и снова хлопнула по нему рукой.
– Я...
– Это действительно так успокаивает? Или это единственное, за что ты можешь ухватиться, и что-то мощное, что помогло тебе добраться сюда?
Тейс медленно кивнул, не зная, что думать об этой теплой, сообразительной и могущественной женщине.
– Я не хочу отпускать это, – призналась она, – но я... да, я боюсь этого.
Шторм взмахнула свободной рукой, и воздух вдруг снова наполнился нитями Плетения, яркими и стремительными.
– Просто подбрось Ваэдрен в воздух, – пробормотала она, и Тейс, сама не зная почему, сделала это.
Со всех сторон к ней устремились белые нити, в вихре которых мелькали серебристые, голубые, снова серебристые, потом замерцали.
В воздухе вокруг браслета появились черные линии, похожие на сверкающих пиявок; линии складывались в замысловатые фигуры, словно символы какого-то неизвестного, но яркого языка, а затем тоже замерли, повиснув вокруг Ваэдрена.
Шторм медленно обошла плавающий браслет, разглядывая одну темную загогулину за другой. Потом глаза ее сузились, и она спросила воздух над ними:
– Всевышний, этот знак – твой?
ДА.
Тейс едва слышала о боге Азуте, но каждое эхо этого спокойного, но великого голоса разума повторяло его имя снова и снова.
Не раздумывая, она опустилась на колени, дрожа от благоговения и удивления.
Шторм, что удивительно, казалась такой же спокойной, как всегда.
– Есть ли у меня твое разрешение на то, чтобы изменить это, чтобы...?
СДЕЛАТЬ ЭТОТ БРАСЛЕТ ОКНОМ В РАЗУМ ТОГО, КТО ЕГО НОСИТ?
– Да, – ответила Сторм, в ее голосе звучало такое же коварство, как и в голосе Тейс.
Правда, Тейс поняла это лишь много позже. Мысленная возня Азута привела ее на грань задыхающегося экстаза, в котором она лишь смутно осознавала, что лежит лицом на тропинке, пуская слюни на очень мягкий мох.
Она так и не увидела, что от божественного веселья Азута даже Шторм Среброрукая вздрогнула с открытым ртом и полузакрытыми глазами.
ПОЧЕМУ?
Собравшись с силами, Шторм поймала горсть серебряных нитей и стала плести вокруг Ваэдрена, не касаясь браслета, но заставляя его мерцать, струиться и меняться.
ХОРОШО СДЕЛАНО. КУДА МНЕ ЕГО ОТПРАВИТЬ?
К тому времени Тейс уже достаточно оправилась, чтобы увидеть лукавую улыбку Шторм: сереброволосая леди вскинула голову и поделилась мысленным образом адресата, которого Тейс не узнала, с волнующим Присутствием, на которое Тейс не решалась взглянуть.
И Плетение вспыхнуло, закружилось и унесло Ваэдрен прочь.
У Фзула Чембрила была привычка приятными летними вечерами, когда утомительная дневная работа была закончена, прогуливаться несколько украденных мгновений одиночества в своем личном саду.
Это было скорее время для того, чтобы собраться с мыслями, чем для того, чтобы насладиться пустынной красотой вокруг. Слуги уже несколько часов как ушли, и несколько заклинаний усердно трудились, удерживая на расстоянии всю низшую живность, пока хозяин Жентарима не уйдет.
Он откупорил крошечный пузырек рубитрота, который собирался осушить, стоя на маленьком мостике над лилейным прудом, в своем обычном тосте за себя, затем остановился, вгляделся и нахмурился.
На мелководье рядом с мостиком лежало металлическое кольцо – очень большое, рассчитанное скорее на запястье, чем на палец, и его определенно не было там несколько дыханий назад, когда он только перешел мост.
И более того, хотя Фзул был совершенно уверен, что никогда прежде не видел этого украшения – да и вообще никогда прежде не видел ничего неожиданного в своем лилейнике, – оно казалось каким-то знакомым.