– Свершить правосудие тому, кем ты стал, – сказала ему Аластриэль, будто услышав его мысли. – С помощью ... – она в свою очередь подняла сложенную ладонь, – конечно же, небольшого волшебного огня. – Танцующее пламя в ее ладони вспыхнуло по сигналу.
Дрожащими руками Эйрхаун сплел вокруг себя второй щит, когда повернулся и увидел высокую и напыщенную женщину-дроу, обсидиановая кожа которой была едва прикрыта открытым платьем, которое она носила. Серебряные волосы закружились вокруг нее, когда она пристально посмотрела на него большими темными глазами, презрение в которых немного напоминало острие кинжала, и промурлыкала:
– Куилья – это я, и я тоже принесу тебе волшебный огонь. Ты искал гибель?
Вспышка пламени в этих длинных черных пальцах возвестила еще одну вспышку сияния. На этот раз Эйрхаун неохотно повернулся к человеческой женщине с дикими глазами, на которой были только спутанные кудрявые серебряные волосы и лохмотья некогда великолепного черного платья, которое выглядело так, будто оно было обожжено, разорвано и разрезано лезвиями. В отличие от своих сестер, она была босая, и ее глаза были похожи на два пламени, которые почти затмевали мерцание в ее поднятой руке. Почти.
– Большинство мужчин называют меня Симбул, – сказала она с холодной улыбкой. – И я тоже, Эйрхаун, принесу тебе волшебный огонь.
Искалеченный волшебник застонал, когда вспыхнуло пламя, удерживаемое королевой-ведьмой Агларонда. Он был обречен, он собирался умереть здесь, он ...
– Мужчины слишком часто забывают меня, – раздался холодный шепот позади него. Эйрхаун резко развернулся, невольно издав небольшой вопль.
– И все же я напоминаю, что меня зовут Силун, Ведьма Долины Теней.
Призрачный светящийся контур босоногой седовласой женщины в платье стоял в пустом воздухе достаточно близко, чтобы протянуть руку и коснуться Эйрхона. Сквозь призрачные пальцы он видел, как в ее ладони бушует волшебный огонь. Она улыбнулась ему и спросила:
– Я должна сказать тебе, что у меня в руках, или твоя смекалка сейчас работает на тебя?
Она рванулась вперед, как будто его щитов не было, бросилась на него в воздухе с волшебным огнем, пылающим голодным кругом вокруг ее плеч, ее лицо превратилось в ухмыляющийся череп с пустыми глазницами.
Искалеченный Волшебник, крича от ужаса, ударил ее всем Искусством, которым мог управлять. Его парящие глаза увидели лишь один краткий проблеск, прежде чем последовавшая за этим вспышка и шипение смертоносного, убивающего заклинания поглотила его. Семь протянувшихся и пустых рук были подняты против него, в них не было следов огня, и его собственная магия отразилась от них обратно на него!
Нет!
Свет, слепота, жестокая агония, кости, вырванные из его плоти, не осталось языка, чтобы передать его крики...
От запредельной боли он беспомощно корчился и плакал, когда вспомнил, как это делать. Это были божественные мучения, или его непредвиденная магия вернула его... сюда?
Почему он был здесь?
Холодный твердый камень под ним и возбужденный возглас. Голоса... кровь ревела, как прибой, в его ушах, заглушая то, что они говорили, и он упал от новой боли, которая заставила его хныкать и кричать, а затем снова хныкать.
– Мы нашли его здесь, – сказал испуганный голос, – и ...
– Мы были сильно напуганы, чтобы преодолеть свой страх перед ним, – промурлыкал холодный знакомый голос. – Ну, хорошо. По крайней мере, вы кое-что узнали сегодня. Еще не все потеряно. Я начал задаваться вопросами. Он заслужил право есть здесь еду – и жить – еще несколько дней. Иди и присоединяйся к остальным новичкам.
Ботинок царапнул камень совсем рядом, и этот знакомый голос сказал прямо над ним:
– Ты Эйрхаун Соундарил, и теперь действительно искалечен. Не мог бы ты поделиться со своим товарищем Жентаримом причиной твоего нынешнего состояния?
Откупорилась бутылка, и вода, жгучая, как зимний лед, хлынула на бушующие в Эйрхауне пожары. Он почувствовал аромат целебных чар на нем.
Свет замерцал в самом центре его брызг – один из его вырванных глаз был восстановлен – и теперь челюсть заработала по его команде. Он задвигал ею, обнаружив, что у него снова есть язык, и использовал его, чтобы спросить:
– Геспердан?
– Конечно, – язвительно сказал Старик Жентарим. – Я был Гесперданом уже несколько столетий и собираюсь оставаться Гесперданом еще какое-то время. Но ты, Эйрхаун, что с тобой случилось? Кто или что искалечило тебя?
– Волшебный огонь, – выдохнул изувеченный волшебник, увидев фигуру, вырисовывающуюся в его неустойчивом поле зрения. – Не ищи его!