— Гонялась за нашими ягнятами?
— Р-р-р-р. Бр-р-р.
— Что же тогда?
— Гр-р-р. Мэдди йап-йап говорила. Овцы у-ух.
— Мэдди разговаривала с ней?
— Гр-р-р да-да!
— Бог ты мой. Ты помнишь, когда она последний раз перегружалась?
Боб кашлянул, и в небо поднялась струйка голубоватого дыма.
— Чан бух-бух полон клон корова му-у.
— Да, на всякий случай надо завтра разобраться, — заметил Джо.
— Йур-р-рп. — А пока Джо думал, соглашается с ним Боб или это просто собачья отрыжка, из конуры показалась изящная лапа, схватила кальян и втащила его внутрь. Последовали булькающие звуки, в воздух поднялись клубы ароматного голубоватого дыма, а Джо почувствовал, что у него слегка кружится голова, и пошел в дом.
На следующее утро за завтраком Мэдди была на удивление молчалива. Можно было подумать, что она медитирует.
— Боб говорит, ты разговаривала с фермой, — сказал Джо, уплетая яичницу.
— Боб… — По лицу Мэдди ничего нельзя было понять. — Чертов пес. — Она подняла крышку с тостера и проверила, как поджаривается хлеб. — Вечно болтает лишнее.
— Ты правда разговаривала с фермой?
— Да. — Она перевернула тост и снова накрыла тостер крышкой.
— И что?
— Это ферма. — Мэдди выглянула в окно. — Волноваться не о чем, просто она хочет взлететь от нас на Юпитер.
— Она…
— Он. Она. Они. — Мэдди тяжело села на стул. — Это коллективная ферма. Вначале их было шесть человек. Молодые, старые, не важно, они решили лететь на Юпитер. Одна из них рассказала мне, как было дело. Она работала бухгалтером в Брэдфорде, у нее был нервный срыв. Она хотела жить самостоятельно и самодостаточно. — На какое-то время Мэдди замолкла. — Ей казалось, что она становится старой и все теряет, если ты меня понимаешь.
— Ну и что, так лучше? — проворчал Джо, подцепив вилкой последний кусок яичницы.
— Они сохраняют свою индивидуальность, хотя тела, конечно, меняют свои функции. Но подумай о преимуществах такого существования: никакой тебе старости и угрозы одиночества, новые возможности, обеспеченный тыл… — Мэдди принюхалась. — Черт бы побрал этот тост, опять сгорел!
Из-под крышки тостера появился дымок. Мэдди вытащила тостерную решетку и бросила ее в раковину, дождалась, когда на поверхности воды появились набухшие черные крошки, и только после этого вынула решетку, прочистила ее, вставила в тостер и положила новые куски хлеба.
— Черт побери, — сказала она при этом.
— У тебя не обеспечен тыл? — спросил Джо.
Снова? Интересно.
Мэдди таинственно улыбнулась:
— Ты в этом не виноват. Просто жизнь штука тяжелая.
— Жизнь. — Джо понюхал воздух и чихнул. — Жизнь!
— Горизонт совсем опустился, — спокойно сказала она. — Нужно сменить горизонт.
— Ну, покоя нет нигде. Да? А мне надо прочистить зимние стойла, — сказал Джо, повернулся, чтобы уйти, и неуверенно улыбнулся Мэдди. — Я заказал большую партию удобрений.
Джо доил стадо, кормил овец, выгребал навоз из зимних стойл, подробно расспрашивая при этом всех полицейских роботов относительно ферм и силиконовой жизни после смерти.
Прошло два дня, прежде чем он добрался до домашнего фабрикатора. Аппарат щелкал и урчал, словно вышедшая из строя вязальная машина, но все же принял все, что заказал Джо: модифицированный полевой опрыскиватель с особо прочными емкостями и шлангами, воздушное ружье с иглой, заряженной мощным коктейлем из тубокурарина и эторфина, и респиратор с автоматической системой подачи кислорода.
Мэдди он почти не видел — она занималась чем-то в комнате управления, но чаще куда-то исчезала, возвращалась домой с наступлением темноты и, усталая, засыпала. Кошмары у нее, кажется, прекратились. Хороший знак. Джо ни о чем ее не спрашивал.
Прошло еще пять дней, силовое поле усадьбы сконцентрировало достаточно энергии, чтобы произвести на свет убойные орудия. В течение этого срока Джо отключил дом от Сети самым правдоподобным способом: кабель якобы оказался перегрызен белками, а генератор переменного тока был плохо экранирован. Он ждал, что Мэдди будет жаловаться, но она промолчала. Все больше времени она проводила в Дальнем Чезуике или Нижнем Грантлингторне — в общем, там, куда зачастила в последнее время.
Наконец емкость была заполнена. Джо собрался с силами, нацепил доспехи, взял оружие и отправился сражаться с драконом на берегу пруда.
Когда-то лес вокруг пруда был будто специально огорожен изгородью — замечательной рощей старых лиственных деревьев: вязов, дубов, буков, которые вместе с густым кустарником спускались почти к самой воде. Вода в пруду была стоячей, лишь в дождливые месяцы к нему пробивался сквозь корни плакучих ив небольшой ручеек. Раньше тут обычно играли дети, делая вид, что обследуют дикий уголок, но за ними постоянно наблюдали с помощью камер слежения родители.