— Отец. Нам надо поговорить о твоем сердце.
— Нет, — отвечает Джейк. — Не надо. Решение принимать не тебе, Фил.
— Я знаю, но…
— Послушай меня. — Джейк укладывает малыша рядом с собой. — Я не хочу, чтобы во мне билось сердце свиньи.
— Это не сердце свиньи. В свинье выращивали человеческое сердце.
— Я его не хочу. Это… — Джейк показывает на разрез на груди. — Этого достаточно, чтобы поддержать во мне жизнь. Ничего другого мне не нужно.
— Отец…
— Этот механизм поможет мне протянуть до тех пор, пока не достанут настоящее донорское сердце.
— Даже если он создает угрозу твоей жизни?
Джейк медленно кивает:
— Да. Даже если.
— О'кей. — Фил закрывает глаза и набирает полную грудь воздуха. — О'кей. Я принимаю то, что ты сказал. А теперь объясни мне свою точку зрения.
— Сердце свиньи… я не хочу носить в себе орган, принадлежавший животному. Меня не волнует, чьим это сердце было вначале: козлиным или человеческим. Я его просто не хочу. — Он замолкает. — Я много об этом думал после первого приступа. Знаешь, для чего человеку сердце? Кроме, конечно, поддержания жизни в организме.
— Для чего?
— Сердце должно выполнять свою работу. Оно должно бес перебойно биться в груди, чтобы человек не ломал над этим голову, не отвлекался, не задумывался бы над тем, не будет ли остановки из-за ошибки программы или нехватки батареи. — Джейк трогает лобик малыша. — Сердце должно быть живым и здоровым, оно должно быть частью человека. Я хочу, чтобы у меня в груди билось человеческое сердце, Фил. Разве это такая уж сумасшедшая идея?
— Нет, — отвечает Фил. Он наклоняется, осторожно берет малыша Джейка на руки и поднимает его. — А теперь послушай меня. Я хочу, чтобы мой сын знал своего деда. Хочу, чтобы он вырос сильным и здоровым, чтобы он знал тебя так же, как знал тебя я. Я хочу, чтобы он знал своих родственников, чтобы он знал, от кого родился и почему. Я не смогу ему этого рассказать. Только ты сможешь. — Фил замолкает, потом говорит: — Поэтому я хочу, чтобы ты жил, и не важно, с каким сердцем: искусственным или от свиньи. Для меня это ровным счетом ничего не значит.
Пораженный Джейк смотрит на Фила.
— Ты возмужал там у себя в Нью-Мексико.
— Ну, без хорошего семени ничего не вырастить. Я унаследовал это от тебя.
— Не от мистера Хау?
— Горди Хау и те сукины дети, что клонировали его, наградили меня этим телом. — Фил склоняется над Джейком и дотрагивается до надреза на его груди. — Но только ты и мама могли вложить в это тело душу и сердце.
Джейк ничего не отвечает.
— О'кей. Твоя взяла. Сердце свиньи. Может, так и лучше, чем носить в себе этот проклятый механизм.
На какое-то мгновение в маленькой палате воцаряется радостное молчание. Врачи, которые ждут только согласия пациента, назначают операцию на следующий день. Джейк целует малыша. Потом ему дают легкое успокоительное. Когда он засыпает, его увозят.
Он больше не просыпается. Внезапная эмболия во время операции приводит к обширной стенокардии, и он умирает.
Фил в шоке возвращается в гостиницу. В течение нескольких дней, пока идут приготовления к похоронам, он в основном молчит. После похорон они прощаются с Кэрол и собираются назад в Альбукерке. Чела осторожно ведет Фила в самолет, сажает в машину и везет их всех домой. Целыми днями Фил просто сидит на заднем дворике, уставившись на забор. Он непрестанно задает себе один и тот же вопрос: если бы он тогда не уговорил Джейка на операцию, остался бы отец в живых?
Проходит неделя, и Фил понемногу возвращается к обычной жизни. Он поднимается рано утром и играет с Джейком, пока не проснется Чела. Когда же встает и она, они все вместе завтракают, после чего он отправляется в мастерские. Он настраивает аппараты на получение электронных заказов, отлаживает программы сложных процессов отливки металла и сам готовит сталь, когда автоматические системы перегружены. К вечеру он очень устает. Когда он возвращается домой, Чела уже ждет его. Она успевает забрать Джейка из яслей. Они вместе ужинают. Чела укладывает Джейка спать, а Фил пьет пиво. Потом они сидят вдвоем. Иногда разговаривают. Но часто Фил молчит. Он ощущает полную опустошенность — с самого утра, когда он встает с постели, и до вечера, когда наступает пора снова ложиться спать. Его мучают угрызения совести. Он обеспокоен этим, пытается уговорить себя, что он ни в чем не виноват, сделать вид, что ничего не происходит, пытается не замечать проблему. Но она подобна валуну на дороге, который задерживает путника в пути и заставляет его идти другой дорогой.