— Посмотрите на миндалины, — сказал врач по имени Берута. — О боже!
Обе миндалины Эсефеб были увеличены и деформированы. Эти органы представляли собой структуры, находящиеся за ушами и отвечающие за распознавание эмоциональной значимости событий в окружающем мире. При синдроме Чарльза Боннета таких нарушений не отмечалось. У Эсефеб они были явно выражены.
Кенни сказала:
— По-моему, тут имеет место активизация или изменение некоторых нервных проводящих путей за счет других. Эсефеб «видит» свои галлюцинации и считает их вполне реальными, — может быть, они для нее более реальны, чем все остальное. Проводящие пути передают информацию лимбической системе, а судороги — это просто выражение крайней эмоциональной значимости, которой обладают данные видения. Как, например… при оргазме.
Эй-эс.
— Фантомы в мозгу, — вставил Берута.
— Вирусный бог, — заметил, к удивлению Мии, Лолимел.
Она вдруг почувствовала раздражение — почему этот парень говорит таким чуть ли не благоговейным тоном?
— Бог, ответственный за деградацию этих людей, Лолимел. Они так поглощены своими фантомами, видениями, что даже забывают о самой элементарной личной гигиене. Они не строят дома, не возделывают поля, не занимаются искусством, наукой… вообще ничем не занимаются. Они стали пленниками своих фантазий и видений.
Лолимел против воли кивнул:
— Да, я вижу.
Берута обратился к Кенни:
— Надо выделить вторичный вирус. Потому что если инфекция передается не только внутриутробно или половым путем… — Он не закончил свою мысль.
— Знаю, — ответила Кенни, — но это будет непросто. У нас нет трупов для выделения этого вируса. Цереброспинальная жидкость все еще анализируется. Тем временем… — Кенни принялась раздавать задания — как всегда, кратко и четко. Мия не слушала ее.
Эсефеб кончила есть и подошла к кружку ученых. Она потянула Мию за рукав.
— Мия… Эсефеб этей эфеф. — «Эсефеб идет домой».
— Мия эб Эсефеб этей Эсефеб эфеф, — ответила Мия, и девушка радостно улыбнулась.
— Мия… — начала Кенни.
— Я иду с ней, Кенни. Нужно наблюдать за поведенческими реакциями. Может быть, мне даже удастся убедить других местных жителей пройти обследование, — настаивала Мия, хотя прекрасно знала, что для нее сейчас главное не научная информация. Но она сама не смогла бы правильно сформулировать свои мотивы. Она просто хотела уйти вместе с Эсефеб.
«Почему вы вступили в Корпус?» — Вопрос Лолимела застрял в голове у Мии, эдакая риторическая кость в горле, и она в течение нескольких дней не могла от него отделаться. Она захватила с собой переносную аптечку и ввела Эсефеб антимикробные препараты широкого спектра действия в надежде, что один из них окажется результативным. Паразиты были неуловимыми, их надо было тщательно исследовать или хотя бы узнать их структуру, но Мия и эту работу успела начать. «Я вступила в Корпус, Лолимел, чтобы облегчать страдания». Поразительно, как наивно звучит иногда истина. Но от этого она не перестает быть истиной.
Эсефеб спокойно сносила все процедуры: и уколы, и пластыри. Она приготовила простейшим способом еду, почти не соблюдая при этом ни осторожности, ни элементарной гигиены, и этим просто шокировала Мию. Мия принесла свою еду с собой. Эсефеб с одинаковым аппетитом ела и то, что готовила сама, и то, что давала ей Мия.
Но в основном Эсефеб беседовала с Эй-эс.
Мия чувствовала, что вторгается в чужую личную жизнь. Эсефеб словно не замечала этого, она, казалось, и себя отдельно от Эй-эс не воспринимала. Она все время разговаривала со своим видением-фантомом, смеялась с ним (или над ним?), играла, спала, а все вокруг, в том числе и жилище, приходило в полный упадок. От воды у Эсефеб начался понос, и в доме стало невозможно дышать. Мия мрачно наводила в доме порядок. Но Эсефеб и этого не замечала. Мия была «экет», одинока в своих тщетных потугах навести чистоту и порядок, установить тут здоровую, цивилизованную жизнь.