— Он задерживается, — сообщил глава правительства. — Наверняка остановился, чтобы оценить масштаб разрушений.
— Вельзевул?
— Нет, глава жилищной службы.
— Ты уже говорил с отделом внутренних расследований по поводу той дряни, которую качал из Сети Грэм Вэнс?
— Да.
— Ну и что же?
— Все весьма серьезно. Было бы неплохо, если бы он отказался от своей должности в подкомитете по социальному обслуживанию. И еще отделу внутренних расследований кажется, что нам следует передать дело в полицию.
— Так вот насколько все плохо.
— Решать, конечно, тебе, ты же лидер партии.
«Ты мог бы и сам принять решение по этому поводу», — подумал Джеф. Но ведь только невероятно отважный глава правительства может решиться вывалять в грязи главных политических деятелей своей партии за несколько дней до выборов, и такой поступок был бы совершенно не в духе Ленни Макэндрю. Кроме того, пристрастие Грэма Вэнса к порнографии на данный момент было не самой злободневной проблемой.
Собравшиеся были не столько подавлены, сколько сбиты с толку. Все говорили о затратах на ремонт и о слабых местах условий арендного договора, а то самое слово произнести никто не хотел. Но Джеф почувствовал, что обязан это сделать.
— Что мы предпримем по поводу ситуации с Антихристом?
— Просто сделаем заявление о том, что добьемся выселения участников беспорядков и не станем терпеть антиобщественное поведение, — ответил Ленни. — Спишем все на повальную истерию.
Джеф посмотрел на главу жилищной службы. Тот пожал плечами:
— Теперь они грозятся разделаться с типом из дома на Стенли-стрит.
— Так что, значит, тогда они сражались не с тем антихристом, да?
— Послушайте, сэр, я просто передаю вам их слова. Они хотят, чтобы мы его выселили. И заявляют, что завтра устроят шествие к зданию муниципалитета. Мы могли бы ему посоветовать переселиться добровольно, ради его же безопасности.
— Но он-то не обязан уезжать.
— Да, он совершенно ничего не обязан.
— И у нас совсем нет повода его выселить? За ним нет просрочки платежей?
— Он абсолютно ничего предосудительного не сделал, просто стал жертвой тех, кто указал на него пальцем.
Никто не шевельнулся. Джеф окинул взглядом собравшихся за столом.
— Самое время нам его навестить и обнадежить, — сказал Джеф. — Возможно, старший офицер полиции Дэвис согласится пройтись со мной завтра по Харсли-Райз. Пока встревоженные граждане не начали еще позировать журналистам у дверей муниципалитета. — Он собрал бумаги и направился в свой кабинет.
В коридоре он столкнулся с главой отдела внутренних расследований. Кроме того, что она считала нужным соблюдать правила, ему о ней было ничего не известно. Ему всегда казалось странным, что за названием, предполагающим работу с цифрами, скрывается в действительности внутренняя полиция.
— Вы хотели со мной поговорить? — спросил Джеф.
— Мне просто хотелось знать, осознаете ли вы, насколько серьезно обстоят дела с материалами, которые просматривал через Сеть советник Вэнс.
— Как я понимаю, дело совсем скверное.
— Нам просто необходимо привлечь полицию и показать им загруженные из Сети файлы. Вы же дадите мне возможность передать им материалы, не так ли?
— Как только разберусь с ситуацией в Харсли-Райз, — пообещал он, но, произнося эти слова, он уже знал, что найдет повод все-таки этого не делать.
Если бы не десятки телевизионных бригад, огромное количество полицейских и два дома с забитыми окнами и обугленными рамами, Харсли-Райз в то утро выглядел бы точно так же, как любой другой микрорайон. На тротуаре бультерьер в модном шипованном ошейнике рвал черный мешок с мусором. Какой-то мужчина приставил лестницу и красил рамы второго этажа в чрезвычайно живенький желтый цвет. На крыше паба «Герцог Бэкингем» рабочий устанавливал спутниковую антенну.
— Здесь следят за собственными домами, правда не все, — сказала старший офицер полиции Дэвис. Сидя на заднем сиденье полицейской машины, она строго соблюдала дистанцию между собой и Джефом. Он чувствовал, как от нее пахнет кожаными ремнями, крахмалом из аэрозоля и такой же «Шанелью», как у Бев. — Половина жителей уже выкупили дома в собственность. Бьюсь об заклад, цены на недвижимость после вчерашнего немного упали, да?
Патрульный автомобиль двигался как раз так, как следовало в подобной ситуации: не слишком быстро, так что оба пассажира могли наблюдать за происходящим, но и не слишком медленно, чтобы не стать мишенью для брошенных кирпичей. Возле витрин магазинов, неподалеку от автобусной остановки, два констебля беседовали с женщиной, прогуливавшейся с коляской.
Церковь Петра и Павла была сложена из красного кирпича, колокольня ее казалась какой-то жалкой и нерешительной, а доска для объявлений шелушилась оборванными листочками… Если допустить, что силы тьмы стягиваются в этот район, то не похоже, что Господь бросил сюда своих воинов. На вытоптанной лужайке перед церковью стояли человек сто женщин и несколько мужчин, и большинство взяли с собой детишек разного возраста, которые явно скучали. Почти все держали плакаты, опустив их, как копья, так что лозунгов Джеф прочесть не мог. Двое мальчишек уже фехтовали плакатами, как мечами.
— Я смогу их от этого отговорить, — сказал Джеф. — Высадите меня здесь, и я пойду поговорю с ними.
На старшего офицера полиции Дэвис его намерение, судя по всему, не произвело особого впечатления.
— Может, мне пойти туда с вами?
— При виде униформы они могут снова сорваться.
Ему показалось, что она чуть было не фыркнула, но сдержалась. Джеф все же молча вылез из машины; на него подуло прохладным утренним ветерком. Двадцать ярдов, отделявшие его от лужайки, показались вдруг очень большим расстоянием. Он быстро бросил взгляд через плечо, чтобы знать, где припарковалась полицейская машина.
Когда он подошел поближе, собравшиеся у церкви обернулись и уставились на него. Лицом к нему стояла девочка с плакатом, он уже мог прочитать слова у нее на футболке: «Уничтожим зло немедленно». И внезапно он узнал стоящую рядом с ребенком женщину, ту, у которой были видны темные корни крашенных в ярко-рыжий цвет волос, а на шее висело несколько золотых цепочек, напоминавшие гирлянду.
— Миссис Эйвери, — обратился он, — вы… возглавляете эту делегацию?
Она прищурилась. В руке у нее была зажженная сигарета, которую она держала подальше от своей дочки, так что дымом дышали чьи-то чужие дети.
— Теперь-то вы пришли с нами поговорить, верно?
— Да, если вы этого хотите. — Он почувствовал, что собравшиеся сомкнулись вокруг него. Пусть это только женщины и дети, но по спине у него побежали мурашки. — Я могу чем-то вас обнадежить и успокоить?
— Просто выселите этого ублюдка. Или мы будем устраивать марши протеста по всему городу, пока вы этого не сделаете.
— Вы же понимаете, что я не могу вести переговоры, пока сохраняется угроза применения силы.
Миссис Эйвери стряхнула пепел с окурка.
— Нельзя будет обвинять людей, если они не выдержат и сорвутся. Мы же говорили, что те типы — воплощенное зло. А вы-то сами и не верите, что здесь появился Антихрист, да? — Она сделала шаг в его сторону. Ростом она была на голову его ниже, но при этом ей все-таки удавалось наводить на него ужас. — Вы пойдете и встретитесь с ним. Он живет по соседству со мной. На Стенли-стрит. Остальные всего лишь его прислужники.
Джеф хотел было предложить позвать викария, чтобы уже вместе с ним подробно обсудить вопрос об Антихристе, но тут ему в голову пришла мысль, достойная политика.
— Ну что ж, миссис Эйвери, — сказал он. — А знаете, что я сейчас сделаю?
— Потрясите же меня этим известием.
— Я собираюсь пойти на Стенли-стрит, постучаться к нему и поговорить с…
— С мистером Хоббсом.
— Да, поговорить с мистером Хоббсом и показать вам, что он всего-навсего одинокий старик. Простой смертный. А детишки, возможно, боятся его, потому что он кричит на них, когда они играют слишком близко от его сада. Не кажется ли вам, что это было бы более разумным объяснением?