— Похоже на желе, — сказала она, принимая баночку в свои пухлые руки.
К счастью, содержимое баночки не представляло собой ничего страшного, и в мягком свете телевизионного экрана оно выглядело достаточно безобидно. Кэнди осторожно сжала баночку — так, словно понимала, что ее содержимое чрезвычайно ценно. Моя подруга совсем не казалась напуганной, нет, она скорее выглядела даже расслабленной. Я не имел ни малейшего представления о том, как она отреагирует. Я только знал, что хочу поделиться с ней чем-то, чего никогда раньше не было в ее жизни, так же как она поделилась со мной своим домом.
— О господи! — тихо воскликнула она. — Я знала! Я знала, что он не покинул меня! Я знала, что я не одна…
Позже я понял, что то, чему я стал свидетелем, вполне совпадало с утверждениями моего отца. Как моя голова населяла чердак призраками повешенных, точно так же и голова Кэнди создавала свое собственное видение, совершенно непохожее на мое. Казалось, что она готова держать эту баночку целую вечность. Но вечность быстро подошла к концу: у дома Кэнди притормозила машина непонятной марки. Водитель быстро вышел из автомобиля, с треском захлопнув дверцу.
— Кэнди, кажется, сейчас что-то будет, — сказал я.
Мне пришлось дернуть баночку, чтобы забрать ее из рук Кэнди. Наконец она выпустила ее из рук и повернулась к двери. Я, как обычно, направился в одну из задних комнат, а именно в пустую спальню, где я любил сидеть в углу и думать о людях, когда-то спавших в ней. Но на этот раз я не стал сидеть в углу, а принялся наблюдать за тем, что происходило в передней комнате. Та машина снаружи остановилась слишком агрессивно, слишком резко, и водитель в длинном плаще шел к дому так же агрессивно и так же резко. Он распахнул дверь дома и даже не закрыл ее за собой.
— Где белый мальчишка? — спросил он.
— Здесь нет белых, — ответила Кэнди, глядя в телевизор. — Не считая тебя.
Человек подошел к людям, сидящим у стены, и пнул каждого по очереди.
— Если ты подзабыла, я один из тех, кто позволяет тебе проворачивать свои дела.
— Я знаю, кто вы, Мистер-Детектив-Из-Полиции. Вы забрали моего мальчика — и других тоже, я же знаю.
— Заткнись, толстуха. Мне нужен белый мальчишка.
Я достал из кармана ручку и скрутил колпачок, обнажая короткую, толстую иглу, напоминающую острие канцелярской кнопки. Держа ручку так, чтобы никто ее не заметил, я вышел в прихожую.
— Что вам нужно? — спросил я незнакомца в длинном плаще.
— Я пришел, чтобы отвести тебя домой, малыш.
Если я когда-нибудь и осознавал что-то с предельной холодной ясностью, так это то, что если я пойду с этим человеком, то он поведет меня отнюдь не домой.
— Лови! — сказал я — и бросил ему мою баночку.
Он поймал ее обеими руками, и на какую-то секунду его лицо осветилось улыбкой. Я никогда раньше не видел, чтобы улыбка исчезала с лица человека так быстро. Эта волшебная перемена произошла мгновенно. Баночка, казалось, выпрыгнула из его рук на пол. Человек пришел в себя, шагнул вперед и схватил меня. Не думаю, что Кэнди или ее невменяемые посетители заметили, как я уколол обладателя длинного плаща своей перьевой ручкой. Они всего лишь увидели, что человек отпустил меня и тут же свалился на пол бесформенной неподвижной кучей. Очевидно, ручка действовала молниеносно. Один из тех двоих выступил вперед и пнул упавшего — точно так же, как тот недавно пинал его самого.
— Он мертв, Кэнди, — сказал один из посетителей.
— Ты уверен?
Второй мужчина поднялся на ноги и пнул голову лежащего на полу человека.
— Похоже на то.
— Черт меня подери, — пробормотала Кэнди. — Ребята, он ваш. Я не хочу принимать в этом участия.
Я разыскал баночку, которая, к счастью, не разбилась, и уселся на диван рядом с Кэнди. В считанные минуты двое раздели труп до боксерских трусов. Один из мародеров начал стягивать и их, бормоча:
— Они вроде как почти совсем новые…
Однако он тут же остановился, заметив, что было под ними. Мы все видели, что там было, вне всякого сомнения. Мне было интересно, были ли остальные смущены увиденным так же, как я. Я всегда думал о таких вещах, несколько все идеализируя, — это было этакое мифологическое представление, передаваемое из поколения в поколение на протяжении веков. Но то, что предстало нашим глазам, было совсем не похоже на то, что я мог вообразить себе.
— Суньте его в дыру! — крикнула Кэнди, указывая на коридор, ведущий в холл. — Суньте его в эту чертову дыру!
Они оттащили тело в туалет и скинули его в подвал. Труп ударился о дно со звучным шлепком. Когда мужчины вернулись в комнату, Кэнди сказала:
— Теперь избавьтесь от остатков его шмоток, избавьтесь от машины — и избавьте меня от своего присутствия.
Перед тем как покинуть дом Кэнди, один из мужчин вернулся от машины:
— Здесь целая куча денег, Кэнди. Тебе они явно понадобятся, ты же не можешь оставаться здесь.
К моему облегчению, она взяла часть денег. Я поднялся с дивана и поставил баночку на подушку около Кэнди.
— Куда ты пойдешь? — спросил я.
— В городе полно местечек вроде этого. Без отопления, без электричества, без канализации… И без арендной платы. Я не пропаду.
— Я никому ничего не скажу…
— Я знаю, что не скажешь. Счастливо, малыш.
Я попрощался и поплелся домой, поневоле думая о том, что сейчас лежало в подвале дома Кэнди.
Я добрался до дома далеко за полночь. Мои мать и сестра, похоже, уже вернулись: я почуял вонь маминых «европейских» сигарет, едва успев войти. Отец лежал на диване в гостиной, явно измученный долгими днями работы в подвале. Вдобавок он выглядел взволнованным: его глаза были широко открыты, он качал головой, словно выражая отвращение или несогласие — или и то и другое одновременно.
— Безнадежное загрязнение… Просто безнадежное…
Эти слова помогли мне избавиться от мыслей о недавних событиях в доме Кэнди. Ко всему прочему они напомнили мне, что я хотел спросить отца о том, что он говорил тому молодому человеку в костюме из сэконд-хенда, заходившему к нам этим вечером. Однако состояние отца явно не располагало к беседе. Он ни на что не обращал внимания, и меньше всего — на факт моего присутствия. Поскольку я не был готов к противостоянию матери и сестре (я слышал их шаги где-то наверху, они, должно быть, распаковывали покупки после прогулки), то решил воспользоваться случаем и забраться в подвал, куда в обычное время доступ мне был заказан. Я думал, что это поможет мне отвлечься от последних волнующих событий.
Однако даже спускаясь в подвал, я чувствовал, что мои мысли возвращаются к темному подвалу Кэнди. Еще до того, как я достиг конца лестницы, это подземелье окружило меня атмосферой разрушения, краха и жуткого хаоса, и я обнаружил, что полностью захвачен ею. Когда же я увидел, в каком состоянии все было внизу, я страшно перепугался, чего никогда раньше не случалось.
Все было разгромлено. Казалось, что мой отец схватил топор и вдребезги разнес свой аппарат, с помощью которого он собирался осуществить какой-то ему одному ведомый замысел. Изрубленные провода и кабели свешивались с потолка, будто лианы в джунглях. Жирная зеленая масса покрывала весь пол и просачивалась в водосток. Я бродил среди усыпавшего пол битого стекла и изорванных бумаг. Я нагнулся и поднял несколько страниц, варварски выдранных из толстого отцовского блокнота. Причудливые диаграммы и графики были перечеркнуты словами, написанными толстым черным маркером. На каждой странице было слово «ЗАГРЯЗНЕНИЕ», намалеванное поверх записей, словно граффити в общественном туалете. Часто повторялись восклицания вроде «ТОЛЬКО ГРЯЗЬ», «ЗАБИТЫЕ ГРЯЗЬЮ ГОЛОВЫ», «НИЧЕГО НЕ ИСПРАВИТЬ», «НЕТ ЯСНОГО ПОНИМАНИЯ», «НЕВОЗМОЖНАЯ ГРЯЗЬ» и, наконец, «СИЛЫ ЗАГРЯЗНЕННОЙ ВСЕЛЕННОЙ».
В дальнем конце подвала я заметил странную штуку, больше всего похожую на гибрид королевского трона и электрического стула. К нему был привязан молодой человек в одежде из сэконд-хенда. Ремни охватывали все его тело — руки, ноги, даже голову. Глаза молодого человека были открыты, но взгляд его не фокусировался на чем-то конкретном. Я заметил, что зеленое желе вытекало из открытого контейнера размером с термос, стоящего рядом со стулом. На контейнере была бирка с надписью «результат очистки». Все призраки, привидения, нечисть и духи, обитавшие в голове молодого человека, теперь плыли в канализацию. Похоже, мой отец извлек все это в процессе очистки. Должно быть, они потеряли свои свойства, выдохлись вне контейнера, поскольку я не чувствовал никакого призрачного присутствия — ни враждебного, ни дружелюбного, — которое исходило бы от зеленого желе.