Акайн был посыльным. Чин монстра оказался намного выше. Наставлять ружье на старшего офицера было бы неправильным. Он опустил оружие.
— Вот и хорошо, — сказал хвархат. — А теперь выходи.
Акайн медленно вышел на солнечный свет. Монстр не двинулся с места. Мужчина у кромки леса тоже не двигался.
Что дальше? Акайн замер, опустив дуло винтовки к земле. Теперь он рассмотрел кое-какие детали. На голове монстра рос клочок меха, а может быть, перьев. Эта растительность оказалась такой же светлой, как и безволосое лицо. Даже глаза у монстра были светлыми, хотя в середине каждого глаза темнело по точке. Это что, признак болезни? Или монстр слепой? Нет. Акайн точно знал, что монстр смотрит. Темные точки двигались, поворачиваясь то к мужчине-хвархату, то к нему.
— Мне кажется, разговаривать будет намного легче, если ты отложишь оружие, — предложил хвархат. — Голос звучал спокойно и ровно, но тон этот был хорошо знаком Акайну. В нем чувствовалась властность.
Он положил ружье на землю, выпрямился и попытался вспомнить, как вел себя в присутствии старшего офицера в бытность солдатом.
— Так гораздо лучше, — сказал хвархат.
Он подошел к Акайну, поднял ружье и протянул его монстру.
Акайна на мгновение охватил страх. Но монстр вежливо опустил дуло вниз. Его руки оказались настолько странными, что пальцы не дотягивались до курка. А ладони оказались еще более светлыми и совершенно гладкими. Интересно, у него все тело такое? Белое и безволосое, как у рыбы?
Хвархат взглянул на Акайна, и тот сразу опустил взгляд. У этого мужчины слишком высокое звание. Это было ясно по голосу, по осанке и тому, как он обращался с монстром, ожидая полного повиновения, против чего странное существо не возражало. На такого невозможно смотреть в упор.
Если у хвархата и были какие-то вопросы, он не торопился их задавать. Вместо этого он объяснил, как они забрели в эту глушь — попросту сбились с пути и заблудились. Прошлую ночь они провели у входа в долину Акайна. А утром из любопытства продолжили подъем.
— Но мне кажется, мы ненамного отклонились от тропы. Если твои родичи забеспокоятся, они смогут нас найти.
— А мы вряд ли снова сможем отыскать это место. По правде говоря, нам потребуется твоя помощь, чтобы вернуться на тропу.
— Я помогу вам, но взамен попрошу рассказать, как закончилась война, — произнес Акайн и сам удивился своим словам.
Хвархат в знак согласия опустил голову:
— Это можно устроить.
Акайн вспомнил, что он здесь хозяин, и занялся приготовлением чая. Пришельцы прогулялись по саду. Человек не выпускал из рук ружье Акайна. Но в хижине имелась вторая винтовка. Если потребуется, Акайн может застрелить их обоих.
Но если они не вернутся, родичи Акайна станут их искать и не успокоятся, пока не найдут. Этого требуют законы гостеприимства. Этого требуют высокий ранг и связи, которыми обычно обладают старшие офицеры. Хвархат сорвал цветок — едва распустившийся желтый бутон — и протянул его человеку. Монстр принял цветок и блеснул зубами. Улыбка. Затем они оба направились к хижине, первым шел хвархат, а за ним монстр с ружьем в одной руке и с цветком в другой.
Ситуация сложилась довольно щекотливая. И может плохо закончиться. Если мужчина-хвархат проявит любопытство, то догадается, что Акайн — дезертир. Семье грозит позор, а Акайну придется убить себя.
Мать должна была заставить его сделать это двадцать пять лет назад. Результат все равно один: неважно казнь или самоубийство. Но тогда клан Атква не был бы опозорен. Хорошо хоть, матери уже нет в живых, чтобы страдать из-за собственной слабости.
Может, лучше не задавать никаких вопросов и выпроводить пришельцев отсюда как можно быстрее? Но ему очень хотелось узнать новости. В любом случае, они заподозрят в нем беглеца. Да и как может быть иначе? Он живет в горах один и настолько невежествен, что даже не слышал об окончании войны.
У входа в хижину лежал большой плоский валун — Акайн использовал его вместо стола. Он расставил чашки, гости уселись, и монстр прислонил ружье к стене хижины, так чтобы Акайн не мог до него дотянуться, а человек мог. Он по-прежнему держал в руке цветок, поглаживая пальцами тонкий стебель.
— У тебя действительно превосходный сад, — произнес человек.
— О чем ты хотел узнать? — спросил хвархат.
— О войне, — ответил Акайн.
— Она была ошибкой. Оказалось, с людьми можно договориться, хотя это занятие не из легких. Мы живем настолько далеко друг от друга, что не из-за чего враждовать.
— Какой-то глупец — возможно, это был человек — выстрелил в первый незнакомый космический корабль, — добавил монстр. — Вот так и началась война. — Он снова показал свои зубы Акайну — улыбнулся. Его улыбка была медленной и широкой, а не быстрой и дружелюбной, как у хвархатов. Беспокойная улыбка. — Война продолжалась, поскольку между обеими сторонами не было никаких каналов обмена информацией. Но конце концов мы выучили наречия друг друга.
— Это помогло, — сказал хвархат. — Нужно признать, что войну легко развязать, а остановить гораздо труднее. И наш случай не стал исключением.
Акайн спросил о Кушалине, станции, на которой он и Тев когда-то впервые встретились и стали любовниками.
Хвархат долго не отвечал.
— Это не слишком важный объект, — заметил Акайн. — Вероятно, вы и не слышали о нем.
— А почему он тебя интересует? — спросил хвархат.
— Там служил мой друг по имени Гехази Тев.
— Ученый физик?
— Ты его знаешь?! — воскликнул Акайн. — Он жив?
— Его не было на станции, когда она пропала.
Хах! Акайн задумался и стал разливать чай. Монстр едва пригубил из своей чашки, а вот хвархат оказался любителем чая.
— Неужели станция подверглась коллапсу, как он и предполагал? Неужели анормальность поглотила ее целиком?
Хвархат не сразу ответил:
— Сначала нам стало известно, что отказали ближайшие к станции врата. Ими стало невозможно пользоваться, и ученые не могли объяснить причины. То ли врата не функционируют, то ли они куда-то исчезли. В любом случае, добраться до станции было невозможно, разве что со скоростью света. Ближайшие действующие врата находились на расстоянии нескольких световых лет от Кушалина. Понятно, что мы в первую очередь отправили людей туда. С такого расстояния все вокруг станции выглядело как обычно. Звездное скопление и радиомаяк станции были на месте, и сигнал не говорил ни о каких происшествиях. Но мы смотрели в прошлое, и более свежая информация могла прийти лишь через долгие годы. Мы установили постоянное наблюдение и отправили корабль-разведчик, хотя свет станции должен был дойти до нашего поста задолго до того, как беспилотный корабль достигнет места назначения. Вселенная слишком велика, если нет возможности воспользоваться точками перехода Хелигана. А потом мы ждали, а физики выдвигали теории. Как ты, наверное, знаешь этот род деятельности привлекает их больше всего.
— Да, знаю, — сказал Акайн. — А Гехази не рассказывал вам о своих идеях? Ведь он остался в живых?
— Верно. — Хвархат одарил его улыбкой, быстрой и почти незаметной, без малейшего намека на угрозу. — Другие физики сомневались в его предположениях, и по этому вопросу велись бурные дискуссии. Насколько мне известно, они до сих пор так и не пришли к единому мнению… А звездное скопление пропало. Это происходило постепенно, безо всяких там взрывов. Ученые смогли заметить аномальные явления в спектре звездных атмосфер непосредственно перед их исчезновением. После того как пропал сигнал станции, на ее месте возник странный источник неизвестного излучения. Но ничего драматического не происходило. Ничего похожего на рождение новых звезд. Я даже не уверен, что мы заметили бы все это, если бы не вели такое пристальное наблюдение. Когда к звездному скоплению подлетел корабль-разведчик, он не обнаружил ничего, кроме пустоты.
— Как такое возможно? — спросил Акайн.
— Гехази Тев в некоторой степени пересмотрел свою теорию. Если ты его знал, то понимаешь: ничто не может заставить его свернуть со своего пути. Первые его идеи не давали объяснения происходящему, так что он дополнил их новыми теориями. Теперь он считает, что коллапс способствовал отделению этого участка от нашей Вселенной.