Я подготовила корабль к длительному прыжку назад в область Ориона. После прыжка последует ускоренное торможение до Скиллиана, самого близкого из населенных миров, и на все это у нас уйдет около месяца в обычном временном измерении. Я ничего не понимаю в космофизике, но по ее законам все должно происходить именно так. Корабль не может выйти из прыжка слишком близко от большого скопления вещества, каковым является планета. Видимо, «теневое вещество» в этой теории не учитывается.
Тела Аджита и Кейна я поместила в холодный разгерметизированный отсек по левому борту. Работа Кейна по теории «теневого вещества» хранится у меня в койке. Каждую ночь я достаю два информационных куба — они сделают его имя известным, а точнее еще более известным в наших населенных мирах. Каждый день я вновь и вновь просматриваю данные, уравнения и все записи на его терминале. Я ничего не понимаю, но иногда мне кажется, что я вижу самого Кейна. Он просвечивает сквозь все эти умные символы, сквозь все эти потаенные секреты космической энергии.
Мою миссию расстроили не наши настоящие «я», а их теневые собратья — те самые, которые скрываются в глубине каждого человека. У Аджита это были амбиции и дух соперничества; у Кейна недостаток внимания к другим людям и их проблемам; у меня — гордыня, именно поэтому мне казалось, что я контролирую фатальную ярость даже тогда, когда дело приняло необратимый оборот. Злоба и раздражение были у всех нас.
Но одну вещь я оставила в сердце Галактики. Перед самым прыжком «Кеплера» я выбросила за борт в сторону Стрельца А статуэтку Шивы, принадлежавшую Аджиту. Не могу точно сказать, но мне кажется, что она полетит в направлении черной дыры в самом центре Галактики, в результате ее затянут силы притяжения и она начнет крутиться по спирали, а в один прекрасный день исчезнет за пределами сферы Шварцшильда. Именно такой судьбы я ей и желаю. Я ненавижу эту статую.
А вот что случится со мной. Я все расскажу своему начальству. Конечно, меня лишат лицензии тьютора, но меня не осудят за убийство Аджита. Командир властен делать на корабле все, что считает нужным. У меня было законное право убить Аджита. Однако вряд ли меня когда-либо еще пригласят в качестве командира научной экспедиции. Моя жизнь, можно сказать, закончена; то, что от нее осталось, можно сравнить разве что с прогоревшими, превратившимися в пепел звездами, которые, по словам Кейна, кружат по орбите вокруг Стрельца А, кружат бессмысленно, не в состоянии уже даже светить, а в конце концов умирают.
Тени.
16. Зонд
Мы остались у центра Галактики: Кейн, Аджит и я. Сфера Шварцшильда Стрельца А находится примерно на расстоянии одной пятидесятой светового года под нами. Мы все время приближаемся к ней по спирали, при этом наша скорость резко возрастает. Одна двадцатая светового года — это критическое расстояние, если мы перейдем эту черту, то назад уже не вернемся никогда. Уровень радиации здесь, как ни странно, ниже, чем поблизости от «теневого вещества» на другой стороне Западного Стрельца А, хотя и этот уровень является смертельным.
Думаю, часть моего мозга уже претерпела необратимые изменения, да и программа поддержки, которая должна чинить подобные сбои, тоже. Трудно сказать, но мне кажется, что я плохо помню все, что было до того, как мы оказались на зонде, а также и почему мы тут оказались. Иногда мне чудится, что я вот-вот что-то вспомню, но потом это что-то опять ускользает. Я знаю, что и Кейн, и я, и Аджит — это тени чего-то, но чего — не помню.
Аджит и Кейн занимаются своей наукой. Я позабыла, над чем именно они работают, но мне нравится наблюдать за ними. Аджит работает над теорией, Кейн помогает ему в мелочах — совсем как когда-то Кейн работал над теорией, а в мелочах ему помогал Аджит. Мы знаем, что вместе с нами погибнут и все результаты. Но они все равно продолжают работать, из бескорыстной любви к науке. Можно считать, что они самые безупречные ученые во всей Вселенной.
Наша миссия прошла успешно. Аджит и Кейн нашли ответы на все свои вопросы, а я смогла поддерживать на корабле гармоничную атмосферу, удовлетворяла все их потребности и при этом управляла кораблем, сумела привести его в самый центр Галактики. Я довольна своей работой.
Конечно, встречаются и трудности. В обсерватории стало как-то странно: большинство растений процветают и разрастаются, но куда-то исчез огромный кусок обшивки, и получается, что и цветы, и люди, и скамейки плавают в невесомости, на месте их удерживает только взаимное притяжение друг к другу. Я не понимаю, как мы там вообще дышим, но я много чего не понимаю; принимаю все таким, какое оно есть.
Лучше всего сохранилась кают-компания, за исключением очень низкой двери, ведущей на камбуз (не выше двух футов). Теперь каждый раз при входе и выходе приходится нагибаться. Еще исчезла койка Аджита. Нам в общем-то хватает и двух оставшихся коек, потому что я поочередно сплю то с Аджитом, то с Кейном. Терминалы сохранились, но один из них не включается. Аджит хранит в его памяти голографическое изображение, то, что когда-то показывал и мне. Какое-то индийское божество. Шива.
Шива танцует. Танцует, красиво и изящно изгибая четыре руки, в окружении кольца пламени. Все в статуэтке динамично: изогнутые руки, поднятая нога, вся фигура. Даже языки пламени. Только лишь лицо Шивы остается спокойным, отрешенным, торжественным. Кейн может часами смотреть на эту голограмму.
Бог, по словам Аджита, представляет собой поток космической энергии во Вселенной. Шива создает, разрушает и снова создает. В его ритмическом танце принимают участие и материя, и энергия, узоры складываются и разрушаются — и так на протяжении всей истории.
«Теневое вещество» — вот, над чем работают Аджит и Кейн. Теперь я вспомнила. Это вещество отделилось от Вселенной сразу после ее возникновения. Но «теневое вещество» тоже участвует в танце. Именно оно притягивало наш корабль. Мы его не видим, но это не значит, что его нет. Оно изменяет орбиты звезд, траектории наших жизней — все в великой игре теней танцующего Шивы.
Мне кажется, что нам — Кейну, Аджиту и мне — жить осталось недолго. Но какое это имеет значение? Мы все получили то, зачем сюда прилетели, а так как мы тоже являемся частью космического рисунка, то и исчезнуть бесследно не можем. Когда зонд затянет в черную дыру в центре Галактики, если мы, конечно, продержимся до этого момента, — то станем навсегда частью бесконечного, неизбежного, великого потока космической энергии, частью божественного танца.
Я к этому готова.
Паоло Бачигалупи
Народ песка и шлаков
Перед вами картина мрачного будущего: хорошо, что люди выжили, плохо, что кроме них мало кто остался…
Паоло Бачигалупи впервые опубликовал свое произведение в «The Magazine of Fantasy & Science Fiction» в 1998, затем на несколько лет расстался с этим жанром и вернулся к нему уже в новом столетии, предложив свежие труды журналам «F&SF'» и «Asimov's». Один из его рассказов появился в двадцать первом сборнике «The Year's Best Science Fiction». Вместе со своей семьей Бачигалупи проживает на западе Колорадо и пишет статьи для газеты, посвященной охране окружающей среды.
— Враг в пределах периметра! В пределах периметра! Адреналин мгновенно погнал кровь, и я сорвал с головы очки Виртуального Погружателя. Пейзаж города, который я пытался разрушить, исчез, а вместо него появилась наша комната наблюдения и множество картин, отражающих горные выработки компании СесКо. На одном из мониторов струйкой крови тянулся красный фосфоресцирующий след нарушителя, направлявшегося к Восьмой шахте.
Джак уже выбежал из комнаты наблюдения. Я кинулся за снаряжением.
Джака я догнал в экипировочном отсеке; он уже схватил ТС-101, плазменный резак, и пристегнул противоударный экзоскелет к своему татуированному телу. Патронташ с ядерными зарядами Джак повесил на крепкие плечи и стремительно бросился к выходному люку. Я пристегнул свой экзоскелет, выдернул из стойки «сто первый», проверил заряд и кинулся за Джаком.