Зрина научилась находить приятное в том, как хрупкое тело Мтепика прижималось к ней в спальном мешке; кожа старика была такой мягкой и сухой, что на ощупь он походил на бумажный пакет с цыплячьими косточками. В то же время ей нравилось делать ему приятное, когда он хотел лечь в постель. Когда он умрет, думала девушка, ей будет не хватать его общества. Однако он мог протянуть еще долго — многие астронавты доживали до ста десяти лет.
В редких случаях, когда Мтепику требовалось нечто напоминающее секс, он осторожно будил Зрину и очень вежливо выражал свою просьбу. Она понимала его: он решил заставить ее забыть о том, что она — рабыня. Но Зрина верила в правила, она не хотела становиться свободной, прежде чем ее освободят. Тем не менее ей очень нравилось, что ей приказывают вести себя как свободной, — ирония ситуации смешила ее. Они часто добродушно спорили об этом — Мтепик хотел знать, что она думает, а Зрина пыталась говорить ему только то, что он хотел слышать, и они оба получали удовольствие, потерпев неудачу.
Она сомневалась, сможет ли когда-нибудь полюбить, но знала, что если это случится, то ей не встретятся неудобства, новая привязанность не вытеснит из ее сердца любовь к Мтепику.
Когда его узловатые от старости пальцы начали гладить ее обнаженную спину, она повернулась к нему, чтобы он смог коснуться ее там, где пожелает. Но старик приложил палец к ее губам и выдохнул прямо в ухо:
— Пойдем со мной.
Он выскользнул из спального мешка и подплыл к своей одежде. В помещении было довольно темно — горел только ночник. Девушка тоже выбралась наружу вслед за Мтепиком. Он, как всегда, улыбнулся, увидев ее, и подтолкнул в ее сторону мешок с комбинезоном. Она поймала одежду и натянула ее, как давно уже научилась — одним движением, подобно Мтепику, но быстрее, потому что была молода.
Он жестом пригласил ее следовать за собой и открыл люк, ведущий в главный коридор. Они молча проплыли вдоль коридора и оказались в рубке. Зрина была здесь всего четыре раза, когда «9743» нуждался в управлении людьми. В первый раз это случилось, когда они выбирались из гравитационной ямы Тогмарча, во второй раз — в яме в трех световых неделях от Бейтидри, в третий раз — перед тем, как поменять курс и включить все двигатели, чтобы покинуть орбиту Бейтидри, и в четвертый раз — всего две недели назад на совещании, когда обсуждались бюджет, цены, положение в пространстве, относительные скорости и перспективы.
На той встрече, две недели назад, Зрина уже смогла следить за дискуссией, хотя и не участвовала в ней. Она поняла, что Мтепик — превосходный математик. Это заставило ее усерднее налечь на занятия. Быть превосходным математиком казалось ей чем-то грандиозным, отчасти из-за того, что остальные явно уважали эту профессию, но главным образом потому, что это означало быть похожей на Мтепика.
Но сейчас, когда она пришла в рубку в пятый раз, их было всего двое. Мтепик не стал включать свет: они проникли внутрь, словно собираясь что-то украсть.
Она ничего не спрашивала.
За два года, проведенные на корабле в обществе Мтепика, Зрина научилась доверять ему. Иногда она задавалась вопросом: а может быть, она просто очень преданная рабыня? Но она склонна была думать, что доверяет Мтепику как свободный человек, что они с ним друзья, как свободные люди. Втайне Зрина очень гордилась этим.
Итак, она ни о чем не спросила. Она просто плыла рядом с Мтепиком вдоль сферической стены рубки. Поскольку он явно старался двигаться бесшумно, она прилагала усилия, чтобы шуметь еще меньше.
Некоторое время спустя стены начали светиться, и на куполе сферы появились изображения звезд — так происходило, когда экипаж начинал какой-нибудь маневр. Но сейчас звезды светились в десять раз ярче. На мгновение изображение задрожало, затем возникла голубая полоса с расплывчатыми ярко-синими пятнами Кассиопеи, среди которых светились Солнце и альфа Центавра, и с размытыми красными созвездиями Льва и Девы. Меньше чем через секунду все стало на свои места.
Мтепик и Зрина как будто парили в открытом космосе среди звезд, спрятавшись в теплые уютные комбинезоны. Без рабочих экранов было так красиво, и девушка удивилась, почему команда не включает изображение звезд во время совещаний. Возможно, ей удастся получить разрешение иногда во время вахты парить здесь среди блестящих точек.
Она потеряла счет времени, едва дыша и глядя, как по куполу ползут изображения звезд. Вдруг неподалеку от медленно движущегося созвездия Льва появилось какое-то мутное, слабо светящееся белое пятнышко, похожее на кусочек Млечного Пути, которое вскоре преобразилось в прядь тумана размером не больше монеты. Прядь тумана увеличилась в несколько раз, превратилась в полупрозрачный клочковатый белый водоворот. Водоворот разбух — и вот уже облако, состоящее из каких-то частичек, окутало корабль, поглотило его и сомкнулось вокруг людей, как ладонь, схватившая птенца.
Теперь частички выросли до размеров человека. Это и были люди — полупрозрачные, светящиеся, многие жестикулировали, словно говорили с кем-то, но не друг с другом. Похоже было, что они участвуют в какой-то большой беседе. Огромная толпа окружила корабль и унеслась прочь, за исключением дюжины людей, которые прошли сквозь стену и оказались в рубке.
«Как это возможно?» — поразилась про себя Зрина. Пульт управления был скрыт глубоко в недрах корабля, его со всех сторон окружал 750-метровый слой трюмов, аппаратов жизнеобеспечения, кают и двигателей. Но полупрозрачные фигуры, светящиеся, наверное, вдвое слабее самых ярких звезд, казалось, проникли прямо из космического пространства в пространство корабля.
Мертвенно-белые призраки, всего лишь очертания людей, наполнили темное помещение. Они заняли места, принадлежавшие членам экипажа, словно имели право сидеть здесь, включили перед собой рабочие экраны, проведя в воздухе пальцами или ладонями, как это делали живые астронавты. Ближе всех к Зрине сидела женщина в странном узорчатом костюме с рукавами и штанинами, в шлепанцах и перчатках. Зрина удивилась, на каких кораблях нужно столько одежды. Женщина, видимо, была астрономом, решила Зрина, заглянув через плечо на ее экран, но графики были подписаны на незнакомом языке.
Прямо перед ней мужчина в кителе, рубашке и брюках, похожий на героев рассказов о древней Земле, медленно ковылял, указывая куда-то и жестикулируя, как капитан. Сквозь его туманное одеяние Зрина видела обнаженную молодую женщину, у которой не хватало половины головы — ее словно срезали на уровне ушей — и по спине текли мозги. Несмотря на это, женщина работала за широким экраном, явно пытаясь справиться с большой матрицей. Она была недовольна работой, переделывая ее снова и снова; программа на экране внешне напоминала ту, которой пользовалась Зрина. Зрина смотрела, как женщина бьет по экрану кулаками, и гадала, в чем проблема: то ли в сложной задаче, то ли в отсутствии половины мозга.
Вокруг математика и его ученицы призраки трудились за своими призрачными экранами, казалось не подозревая о присутствии друг друга и живых существ. Они продолжали работать, смеяться, браниться, стучать по клавишам, и все это без единого звука, до тех пор, пока по кораблю не разнесся мягкий мелодичный свисток второй вахты. Тогда они прошли сквозь стены сферы, потускнели и скрылись, и звезды продолжали все так же светить на небе.
Мтепик включил главное освещение.
— Пойдем завтракать?
— Конечно, — сказала Зрина. — Может, нам стоит потом еще вздремнуть?
— Разумеется, ведь мы устали, — согласился он.
Если он и был разочарован тем, что она не задавала вопросов, то не показал этого.
Зрина дважды отмечала день рождения Мтепика: первый раз с Питером и Йоко, которые, будучи людьми добродушными, согласились все же не сразу, а второй — вдвоем с Мтепиком за день до того, как они видели призраков. Из этого Мтепик заключил, что она сама будет не против подобного праздника. Он заглянул в договор о продаже, чтобы узнать, когда у нее день рождения (они никогда не говорили об этом, и Мтепик решил, что не стоит показывать ей документ, пока она не попросит).