Он встряхнулся, расправляя маховые перья, и раскинул крылья за спиной. Повернулся, шагнул с утеса. Резко спикировал, но вот его подхватили восходящие потоки, и он понесся ввысь, как огромная чайка. Как ангел.
Ее ангел.
В «Падающую каплю» Тиш пришла поздно. Умыться перед возвращением она не успела. Ее с улыбкой встретил Милтон. Он всегда улыбался, и можно было лишь догадываться, заметил он перемену в своей жене или нет.
Зато она сама эту перемену чувствовала явственно. Как будто что–то прибавилось, а что–то ушло.
Вечером в бар возвратилась совсем не та женщина, которая покинула его утром.
Она поцеловала Милтона, желая, чтобы он почувствовал вкус соли на ее губах, уловил коричный запах волос и одежды.
Тиш договорилась со своим ангелом встретиться на следующий день и не сомневалась: он сдержит слово.
— Посетители, — шепнул ей муж и отошел по своим делам.
Она повернулась к окну, посмотрела на бухту, где летали птицы и птерозавры. Может быть, среди них парит и ее крылатый бог?
Конечно, долго это продолжаться не могло. Ведь по–другому и не бывает.
Совершенно утратив осторожность, Тиш привела своего любовника в «Авангард», угостить жаренными во фритюре крабами. Встретились они на улице, как будто старые приятели шли по своим делам и случайно увидели друг друга. Ни единого касания, только улыбки и несколько слов. Даже сейчас, когда они расположились за столиком, их руки не соприкасались, ноги не терлись шаловливо; только взгляды соединились, полные обещания и предвкушения.
Билли не вытерпел и подошел прежде, чем были готовы заказанные блюда.
Тиш искушала судьбу и понимала это. Если Билли сложит два и два, еще до темноты по всему Пенхеллиону разнесется слух.
— Представишь меня своему приятелю?
Тиш невозмутимо подняла глаза и погладила любовника по запястью. От него как будто шел электрический ток.
— Здравствуй, Билли. Это… — После едва заметной паузы она договорила: — Анжело. Анжело, это Билли.
У Билли сузились глаза, он легонько кивнул.
— Анжело, тебе нравится в моем баре? Что заказал? Крабы? Это правильно, крабы здесь всегда удаются. А вот лобстера лучше не пробовать. Уж ты мне поверь.
— Крабы, — согласился Анжело. Имя подошло ему как нельзя лучше. — По совету Тиш Голденхок.
У Билли опять сузились глаза. Поди угадай, какие в его голове рождаются мысли. Но вдруг глаза расширились, впились в Анжело. Тиш уже доводилось видеть такой взгляд. Такие же механические движения.
Билли протянул руку ладонью вперед, напряг пальцы. Ладонь светилась.
Анжело резко пригнулся, подался вперед, отшвырнул столик, задев колено Тиш так больно, что она закричала. Но крик сразу же перешел в хрип — на Тиш обрушился вес его тела, снося ее со стула.
Остальное она видела уже лежа, среди шума и суматохи.
Стул, на котором только что сидел Анжело, превратился в черный огарок, от него валил дым.
Билли медленно поворачивался, переводил взгляд от сожженного стула к лежащим на полу Анжело и Тиш. На лице бармена — недоумение, в движениях — механическая гладкость.
Это не Билли, сообразила Тиш. По крайней мере сейчас это не он.
Разум Билли отодвинут в сторону, и что–то, вероятно Согласие, завладело его телом.
Но зачем убивать своего же ангела?
Билли снова поднял руку, и Анжело вскочил, заставляя подняться на ноги Тиш. Пинком швырнул на старика стол.
Они стояли возле одного из больших витражных окон «Авангарда».
Тиш глянула в окно, и ее замутило. Какая ужасная высота!
Анжело подхватил, вскинул над головой стул.
— Это в привычку войдет, — пошутила она, когда ангел вдребезги разнес окно.
На этот раз он догадался раскрутить стул в воздухе, и стекло вылетело сразу.
В проем хлынул соленый воздух.
Анжело простер руки, и Тиш шагнула в его объятия. А затем он выпрыгнул, унося ее.
Они падали, в ушах свистел ветер.
Еще миг, и смерть на камнях. В этом она была уверена. Достойный любовников конец. И они переселятся в Согласие. Навек.
Лопнула ткань, распахнулись крылья, и вертикальное падение превратилось в грациозное пике. Они неслись над водой туда, где сияли радуги, где парили чайки и птерозавры.
— Тебе надо бежать, — сказала она. — Выбраться отсюда, затаиться. И вообще, почему ты сразу не сбежал, когда понял, что обнаружен?
Он пожал плечами:
— Вряд ли они рассчитывали, что я останусь.
Тиш и Анжело находились на одном из многочисленных островов, там, где Великая река превращалась в Великий водопад и низвергалась в далекое море.
— Когда тебе надо удрать, почему бы просто… ну, не знаю… пальцами щелкнуть, что ли. Если ты из Согласия, то можешь, наверное, здесь исчезнуть и появиться где–нибудь еще.
— Как бог? — рассмеялся он, поднимая руку и щелкая пальцами.
Ничего не произошло.
Тиш встала и посмотрела на сидящего Анжело. Пора расставить точки над «і».
— Если ты не бог, то кто? Или что? Кто эти люди, которые тебя ищут? Если они служат Согласию, то почему сыр–бор? Что ты натворил?
Он дал ей договорить, после чего улыбнулся и пожал плечами.
— Не знаю. Понятия не имею, кто я или что я. И зачем я этим людям понадобился, тоже не догадываюсь. И кто они, не ведаю. Мне неизвестно, что я совершил, да и совершил ли что–нибудь. Почти не помню своего прошлого, ну, кроме последних десяти дней. Я вообще ничего не понимаю, но одно могу тебе сказать.
Не дождавшись продолжения, она спросила: — Ну и?..
— Мне безумно нравится такое существование. Каждый его миг. Любой пустяк. Я его впитываю. Я — губка. И хочу впитать больше. Все больше и больше.
Тиш услышала гул мотора — наверное, флаер.
— Тебе надо убираться отсюда. Ведь убьют же.
— А ты со мной пойдешь? Разделишь мою судьбу?
Она кивнула и теперь, возвратясь в «Падающую каплю», вспомнила этот миг и поняла, что она изменилась необратимо. И это, надеялась она, еще не конец. Это будет продолжаться.
2. ЭР–ЖИАН–ДАЙ
У меня нет прошлого. У меня нет будущего. Есть только сейчас.
Бывало и прошлое, много раз. И много раз случится будущее. Но у нынешнего меня есть только настоящее. Я смесь. Я предназначен для этого случая, для этой задачи.
Я принадлежу Согласию.
Я собран из множества, и я вернусь в это множество. Я принадлежу Согласию.
Я мужчина, точнее, я в мужском теле. У меня смуглая кожа, короткие прямые волосы. Я строен, силен и быстр, а как иначе? С чего бы мне быть другим?
Я — совершенство. Во многих отношениях.
И я не одинок. Буду не одинок, когда выйду из этой каюты. Есть еще двое, подобные мне: Ии и Сен. Мы — команда.
Я выхожу из каюты, для этого приходится отворить дверь. Мои остальные уже ждут около планшира. Их головы поворачиваются, мы одновременно киваем. Я подхожу к ним.
Мы высоко над водой, стоим на палубе судна. Это не настоящий парусник, у него в трюме прячутся спаренные микрогенераторы гравитационных волн. Над нашими головами вздуваются паруса — очень красиво и романтично, в полном соответствии со вкусами туристов.
Мы в считаных часах пути от порта, я это знаю совершенно точно. Впрочем, я многое знаю совершенно точно.
Закрываю глаза. Мы все закрываем глаза, разом.
Мелькают цифры и символы. Идет поток данных.
Мы открываем глаза.
Он здесь, на «Леди Сесилии». Он — аномалия.
В мире, где все известно Согласию, где все по определению должно быть известно Согласию, он — другой. Неизвестный. Сама его сущность не дает ему соглашаться с правилами, по которым мы существуем, по которым существуют все.
Его надо найти. Его надо остановить.
Его надо реабсорбировать, прежде чем он приобретет способность к саморазмножению.
Я поворачиваюсь. Мы все поворачиваемся, разом. Чуем его запах.
Он был здесь, на этой палубе. Был совсем недавно. Он где–то поблизости.
Мы будем искать его, найдем и реабсорбируем еще до того, как «Леди Сесилия» войдет в гавань. Мы это знаем совершенно точно.
«Леди Сесилия» причалила в Пенхеллионе, грациозно проскользив по гавани к отведенному ей месту.