— Я заманила Магдалену в дубраву, сказав, что мы могли бы набрать грибов и что я знаю одно место, где растет много белых, величиной с детскую головку. Не успели мы найти хотя бы один гриб, как я дала Магдалене черный шиповник от жажды, потом еще один, и еще…
— Шиповник красный, а не черный, — перебил ее словесный поток Рудольфо.
— Знаю, — спокойно ответила гадалка. — Черный шиповник — страшный яд.
Канатоходец остановился как вкопанный.
— Шиповник открывают, сделав маленький надрез, извлекают ворсистую сердцевину и вместо нее в красный плод засовывают белладонну, «бешеную вишню»…
Канатоходец вытер рукой пот с лица. Потрясенный до глубины души, он пошел дальше, за ним след в след шагала Ксеранта.
— Значит, ты хладнокровно спланировала убийство.
Ксеранта не отвечала.
— Могу лишь пожелать тебе, чтобы Магдалена выжила, — продолжал канатоходец. — Убийство в этой земле карается мечом, и можешь не сомневаться, что я сдам тебя первому попавшемуся деревенскому судье и его подручным.
Когда они укладывали Магдалену на носилки, Рудольфо заметил подрагивание ее век, но вот уже целый час, что они были в пути, она не подавала признаков жизни.
— Я это сделала только из-за тебя, — вдруг всхлипнула Ксеранта. — Я дала ей яд, — перешла она на крик, — потому что боялась потерять тебя!
Не останавливаясь, Рудольфо повернулся к ней и процедил сквозь зубы:
— Не смеши! Потерять можно только то, что имеешь. Я не давал тебе повода считать, что принадлежу тебе!
— Пока не принадлежишь, Рудольфо! Карты говорят другое. По картам я узнала, что мы соединимся с тобой еще в этом году.
— Не смеши меня!
— Карты не лгут!
— Закрой рот!
До самого прибытия в лагерь никто больше не проронил ни слова.
Все остальные давно уже вернулись. Когда знахарь и великан Леонгард увидели, как Мельхиор с возничим выходят из леса с носилками, они побежали им навстречу и подхватили ношу.
— Она жива, — сказал канатоходец лекарю, не отрывая, однако, глаз от Магдалены. — Во всяком случае, подавала признаки жизни, когда мы нашли ее в лесу. Ксеранта дала ей три плода черного шиповника. Ты знаешь, что такое «черный шиповник»?
— Еще бы, — кивнул знахарь, — это «бешеная вишня», этой дозы достаточно, чтобы отправить на тот свет теленка.
У Рудольфа опять на глаза навернулись слезы. По прибытии в лагерь он дал себе слово не показывать свою слабость, ведь никто из циркачей еще никогда не видел канатоходца плачущим.
Возничие моментально подтащили несколько снопов соломы и положили на них Магдалену.
— Воды! — крикнул лекарь. — Мне нужна свежая вода, только быстро. — Он ненадолго исчез в своем вагончике и вернулся с воронкой, пузырьками и прочими диковинными инструментами и приспособлениями.
Из последней бочки Ядвига, женщина-змея, зачерпнула два глиняных кувшина воды. В то время как остальные циркачи, обступив лекаря, глазели на него, он открыл Магдалене рот приспособлением, похожим на щипцы, всунул деревянный чурбачок между верхней и нижней челюстями и вставил воронку в ее глотку, как если бы это была пробка в бочке. Потом он вылил синевато-зеленое содержимое флакончика в один из кувшинов и принялся с осторожностью заливать воду в воронку.
Поначалу ничего не происходило. Вода с журчанием исчезала в теле Магдалены, но потом она под восторженные вопли сгрудившихся вокруг циркачей начала кашлять. Душа ее буквально выворачивалась наизнанку, при этом вода, которую лекарь только что влил ей в глотку, хлестала мощной струей обратно. Воронка слетела, как шапка на ветру, и Магдалена открыла глаза.
Она испуганно оглядела столпившихся артистов, тут же примолкнувших. Когда ее взгляд дошел до Ксеранты, она замерла, сделала робкую попытку приподняться на локтях, но тут же опустилась, закрыв глаза.
— Она умерла? — плаксивым голосом поинтересовалась женщина-змея.
Лекарь взял руку Магдалены и пощупал пульс. Через несколько пугающих секунд по его лицу проскользнула улыбка. Циркачи зааплодировали.
И тут Магдалена неожиданно приподнялась, словно испытывала адские муки. Она энергично перевернулась с боку на бок, издавая при этом странные звуки, которые не сразу удалось разобрать. Королева карликов, как и все остальные циркачи, ни в коем случае не была набожной, но тут истерично всплеснула руками и запричитала:
— Она одержима бесом. Нужно позвать попа!