Оставались последние дни моего пребывания у Гаяны. Если честно, то все было не так уж и плохо. Она приезжала вечером, уставшая, но все равно красивая, и неизменно шла ко мне в комнату, поприветствовать меня и предложить провести с ней время. Я не отказывалась, мы заказывали с ней пиццу и садились на большой диван, включая плазму и смотря разные фильмы.
Она была не так уж и плоха, но я не воспринимала ее как свою мать. Гаяна была слишком… ну слишком, чтобы быть ею. Я могла принять ее как свою старшую сестру, которая долго отсутствовала, и она, похоже, это понимала.
До школы оставалось два дня. На это утро я проснулась, ощущая себя немного странно. Настроения не было, и я знала, с чем это связано. Выйдя из комнаты, я как обычно направилась в ванную, но остановилась, увидев Гаяну дома.
-Ты не поехала на работу? – поинтересовалась я, подходя к ней.
Она сидела на лиловом ковре, обложившись сумочками и лаками, и делала маникюр. Сама. Я удивилась.
Она, услышав мой голос, повернула голову.
-Доброе утро. Я решила, что нам нужно взять выходной. Быть вместе последний день, - пояснила она. – Любишь ногти? Я тебе хочу сделать маникюр.
Я потрясенно уставилась на нее и, помедлив, кивнула.
-Я сейчас умоюсь и выйду.
Она сдержанно кивнула, а я направилась в ванную. Плеснув в лицо холодной водой, я подняла глаза и посмотрела на себя в зеркало. Под глазами залегли тени, а само лицо осунулось.
Вытеревшись полотенцем, я вышла из ванной и приблизилась к ней, села рядом.
-Каким ты хочешь? – она указала головой на гору лаков, лежащих около нее.
-Ммм… не знаю. Каким лучше? – спросила я, растерявшись.
Она быстро отложила мятный лак, которым красила свои длинные и красивые ногти, осмотрелась.
Достав из коробочки морковный и желтый, она сказала:
-Эти. Они подойдут под платье.
-Какое еще платье? – не поняла я, забирая у нее лаки.
-Я купить тебе подарок. Мы сегодня идем в ресторан.
Я округлила глаза. Опять подарки? Почувствовав себя неловко, я ответила Гаяне:
-Не нужно было… я же ничего не могу дать тебе взамен.
-И не надо. Ты и так дать мне достаточно, - она подняла голову от ногтей и, немного скованно улыбнувшись, докрасила последний ноготь.
Я почувствовала какое-то умиление от ее слов, но быстро пришла в себя. Как только я уеду от нее, она сразу же забудет про свою дочь еще на девять лет.
Она взяла мою ладонь и принялась пилить мои отвратительные и страшные ногти. Потом нанесла какое-то масло, втерла его в мои пальцы и принялась красить.
-Ты грустишь, - проговорила она, когда молчание затянулось.
Я хотела ответить ей, что это не ее дело, но лишь вздохнула и сказала:
-Нет, я просто устала.
-Парень, - кивнула она, начиная красить большой ноготь. – Я не знать его, но ты заслуживать только хорошего, Кристина.
В груди моей шевельнулось что-то, и я вдруг ляпнула:
-Я встречаюсь с Дани, а меня любит его брат, Егор.
Гаяна, удивленная этой откровенностью, подняла голову и посмотрела на меня.
-Так быть всегда. Братья любят одну девочку. Не зря столько кино есть.
Я усмехнулась. Меня перестал раздражать ее акцент, он казался мне смешным и немного нелепым.
-Я знаю, - со вздохом сказала я.
-А ты любить Егора? – проницательно спросила она, принимаясь за вторую руку.
Я не знала, как ответить. Безусловно, я любила его. Но как парня? Или как друга? Или вообще иначе?
-Да, - наконец ответила я. – Но я не знаю… это сложно. Он был моим другом. И тут…
-Не верю в парня и девушку. То есть, дружба. Не бывает так, - покачала та головой, нанося желтый лак на безымянный палец.
Бывает, - хотелось заспорить мне, но в глубине души, я это понимала.
-Ты путаться, - поняла она, отложив в сторону желтый и снова взяв морковный. – У меня так не быть. Но ты – не я. Ты лучше.
Я потрясенно посмотрела на нее, на мгновение наши глаза пересеклись, и я не выдержала и спросила:
-Почему ты оставила меня тогда?
Гаяна дернулась, лак вылез за ноготь. Она суетливо схватила салфетку и начала стирать лишнее. Молчание, послужившее мне ответом, привело меня в чувство. Она мне не друг. Она лишь пытается подмазаться. Наверное…
-Я не справилась. Я быть слишком молодой, когда ты родилась. Мне быть семнадцать. Я не умела … не получаться матерью. Испугаться.
Я закусила губу и снова задала вопрос:
-Тогда почему ты вернулась сейчас?
-Я понять, что поступить неверно. Я жалеть. Но ничего не сделать уже. Все сделано раньше. Я думать, что могу исправить это, но ты и так вырасти сильной и красивой. Без меня. Это больно жалить.
Я приоткрыла рот от удивления.
-Но ты же никогда не могла знать, что не можешь быть хорошей матерью. Мне было девять, Гаяна! Я нуждалась в тебе, взрослея. Я старалась не обижаться, думая, что так будет лучше. Папа все сделал за тебя, и я не хотела бы вернуться и все исправить, - хоть это было и жестоко, но правда. Я ни за что бы не вернулась и не исправила бы все это.
-Я знать, - ее глаза не выражали ничего, когда она собрала лаки в сумку и отложила в сторону. Сев по-турецки, она внимательно посмотрела на меня, и тут я увидела. Боль. Сожаление в ее взгляде. – А я бы вернуться. И сделать все от меня зависеть.
Меня прохватил озноб, никак не связанный с прохладой от кондиционера.
-Но мы не вернемся назад.
-Правильно. Поэтому я и вернуться сейчас. Я хотеть попробовать все заново. Спасибо, что дать мне шанс. Это значить много, - ее глаза вдруг увлажнились, и она резко встала, направляясь к себе в комнату.
Я так и осталась сидеть на полу с невысохшими ногтями и совершенно потерянным лицом.
Она надеялась все исправить. А я так и не дала ей шанса. Я просто примирилась с действительностью и считала дни до приезда папы и Валентины. Она пыталась как могла, а я невежественно ее отталкивала.
Внезапно мне стало противно от себя. Иногда я не умею замечать очевидных вещей.
Подскочив с пола, я медленно направилась к ее комнате. Постучав в дверь, я буквально слышала, как колотится мое сердце от страха, и как сжимаются все мои внутренности.
Не получив ответа, я вошла. Гаяна стояла у зеркала, нанося макияж.
-Прости меня, - услышала я свой голос будто издалека. – Я не давала тебе шанс. Я… я отталкивала тебя все это время, хотя могла бы и попытаться.
Ее рука замерла на полпути к глазу. Она слушала.
-Я… я тоже неважная дочь. И не умею общаться с матерью. Но… мы могли бы… попытаться, - каждое слово больно скребло мое горло, но я знала, что должна это сказать.
Моя мать медленно повернула голову и столкнулась с моим взглядом.
-Ты… ты правда так считать? – ее голос дрогнул, она прокашлялась.
Я не смогла ничего сказать, только кивнула, ощущая, как увлажнились мои глаза. Не плакать. Не сметь, Кристина!
Она резво отбросила косметику и пересекла комнату, оказавшись около меня.
-Я знать, что торопиться. Но все равно, - ее руки обвили меня, прижав к себе. Я была настолько потрясена, что замерла, а через пару секунд обняла ее в ответ.
Это было так странно. Через ночную рубашку я чувствовала, как бьется ее сердце, и это подействовало успокоительным на мою расшатанную психику.
21.
-Вот. Смотреть. Платье, - ближе к вечеру, когда неловкость от утреннего происшествия уже выветрилась, она принесла в мою комнату коробку, перевязанную алой лентой. Большими золотыми буквами там было выведено: Dior.
Я посмотрела на Гаяну со слабой улыбкой и развязала ленту. Открыв коробку, я охнула, не сдержав восхищения. Внутри лежала мягкая ткань нежного перламутрового оттенка восходящего солнца. Я вытащило платье – оно оказалось длинным, в пол. Впереди оно было чуть выше колен, а сзади развевался ужасно шикарный шлейф, переливающийся золотистым и коралловым цветами. Высокое горло, украшенное жемчугом, прямой покрой – оно было чудесным.