Говорят, что рядом со священным местом невзгоды и тяготы обходят людей стороной, но только не в случае с детективом, к которому тёмные силы так и липли, несмотря ни на что.
Его терпению и вере приходил конец, а беспрерывно успокаивающие его друзья лишь подливали масло в огонь своим состраданием и утешением.
– Молодой человек, – вышел на улицы священник в белом одеянии, который, видимо, устал ждать и выслушивать жалобы других счастливцев, которые тоже хотели обвенчаться в этом столетии. – Вы жениться сегодня будете? – он говорил мягко, стараясь не обидеть, судя по всему, брошенного жениха, однако даузер выдохнул так тяжело, что преподобному оставалось лишь только опустить голову и посочувствовать.
– Так, тигр, не дрейфь! – встряхнул его Стэн, чувствуя, что дело плохо, и его друг готов уже сказать, что свадьба отменяется.
– Никуда она не денется. Придёт. С ней ведь моя жена, а Сели не позволит ей сбежать, – Трей не мог даже схохмить на пару с Реном, испытывая к детективу лишь жалость.
– Лайс, Трей прав, – согласился с северянином Асакура, положив свою ладонь на плечо малахитового жениха. – Вы через столько всего прошли, и я думаю, Сара просто не смогла бы взять и передумать.
– Да! Тем более она могла просто не сориентироваться в городе, как ты и предполагал, – уже и не знал Стэн, как развеять сомнения детектива.
– Но, как ты и сказал, – тут же ответил Лайсерг, делая акцент на таких уверенных обещаниях Коуза, – у неё есть язык, и спросить дорогу она могла. Нет, дело не в том, что она заблудилась. Она просто не придёт, потому что...
– Эм, Лайсерг, ты прав, – внезапно перебила его слова Юи, смотря куда-то вдаль по дороге. – Она не придёт... Она прибежит!
На лице шатенки было столько разнообразных эмоций – и восторг, и удивление, и радость, – что заставило всех и, в первую очередь, Лайсерга резко развернуться лицом к дороге, по которой, словно тяжёлое облако, стремительно летела молодая англичанка с маячившей на заднем фоне подругой.
Сара спотыкалась о собственные ноги, которые практически не держали её, пыталась схватиться руками за воздух, платье снизу было грязным и местами порванным, но всё это уже не казалось даузер столь важным, ведь это всё равно была она – его Сара, – и она прибежала, даже не думая его бросать.
– Сели! – воскликнул Трей, когда его жена буквально налетела на него, как коса на камень, и сцепила свои руки на его шее. – Что... Что произошло? – Юсуи осмотрел сначала свою босоногую златовласку, а после и Вайтвуд, которая была не в лучшем состоянии и пыталась отдышаться на руках любимого. Однако Сели на вопрос мужа лишь замахала руками, видимо, стараясь сказать, что это уже неважно. И ведь действительно то, что произошло, было уже не столь существенно, чем то, что они здесь и все снова вместе.
– Прости меня, – отойдя от шока и потрясения появлением любимой, произнёс Лайсерг, сомкнув свои руки за спиной англичанки и щекой примяв её растрёпанные волосы. – Я подумал, что ты не придёшь.
– Лайсерг... – обрывистым голосом наконец выдавила из себя слова Сара, полностью навалившись на любимого, потому как ноги стали ватными от усталости,– ты слишком много думаешь.
Как ни странно, но в тот момент Лайсерг вообще не мог думать ни о чём: ни о друзьях, окруживших Сели и пытавшихся выведать у неё, что случилось, ни о священнике, снова старавшемся тактично узнать, когда же он может приступать к венчанью, ни об остальном мире, который, казалось бы, вечно будет в опасности и ждать его помощи.
В тот день они оба наконец-таки испытали заслуженное счастье, вопреки судьбе и всем трудностям на их пути, и им было абсолютно неважно, что перед алтарём он стоял с синяками и ссадинами, а она в грязном, порванном платье и с вороньим гнездом на голове. Как сказала Анна, они стоили друг друга в тот день, и в первый раз её сарказм был послан от чистого сердца и радости, а это уже что-то да значило.
====== Не останавливай свои чувства. Часть 1. ======
Каждый день. Каждый божий день люди встают рано утром на работу, чтобы зарабатывать деньги и дальше спокойно жить. Сколько на Земле различных возможностей для ненапрасного существования. Их невозможно сосчитать и невозможно перечислить – настолько безграничен сейчас этот мир. Однако только люди могут тратить всё своё время на постоянную работу, и, к несчастью, иногда это происходит не по собственной воле.
Настоящая свобода – она ведь очень мимолётна и содержится в маленьких минутах радости или даже в фееричном миге торжества. Именно тогда люди чувствуют себя по-настоящему живыми, когда готовы кричать от счастья или же не бояться показаться сумасшедшим, а не просто быть рабами навязанной им жизни.
Тем не менее чувство свободы от обязательств и правил, надиктованных обществом, не всегда имеет одно лицо. Взять к удачному и подходящему примеру свадьбу: кто-то видит в ней конец спокойствию и своеволию, а кто-то может наоборот надеется обрести гармонию и снять все цепи и замки со своего сердца. Данное торжество – это не учесть каждого, и порой, чтобы стать единым целым с тем, кого ты любишь и хотел бы любить до конца своих дней, приходится преодолевать множество трудностей, мириться с недопониманием, ну а в случае с будущей семьёй Тао, у которой как раз намечалось данное событие, не оставленное без внимания прессы необходима была ещё и борьба, причём постоянная и зачастую с самой невестой.
Отсчитывать минуты до того часа, когда наконец-таки Юи станет его женой, было, пожалуй, самым трудным занятием для Рена, сидящего у себя в кабинете, возглавляемой им компании. Он смело признавался себе, что этот «бой» был самым трудным из всех проведённых им, однако теперь, когда до финала и безоговорочной победы оставался лишь день, он становился намного серьёзнее и настороженней, зная, что даже в самый последний миг всё может пойти не так.
Его нервы были напряжены до предела, как новые струны скрипки, которую он холил и лелеял, но тем не менее скрыты от чужого взгляда, дабы не развенчать миф о его неуязвимости, и, наверное, именно это напряжение заставило его невольно вздрогнуть, когда в дверь кабинета кто-то постучался и распугал мысли по разным углам, как тараканов.
– Да, – коротко ответил Тао, наспех собрав все разлетевшиеся вместе с мыслями бумаги в одну стопку, после чего снова поднял взгляд на дверь, которая очень медленно приоткрывалась, а из-за неё начала кротко появляться худощавая девушка, будучи в его глазах прекрасной как душой, так и телом. Как говорится: «Любовь слепа».
Что именно главу древней семьи Тао привлекло в этой низкой, лишь недавно начавшей набирать вес и даже не думавшей злоупотреблять богатствами жениха девушке, Рен до сих пор не знал. Из её уст иной раз лилась самая настоящая глупость, но при этом эта непосредственность и делала её столь милой, что любовь становилась ещё и глухой, тупой и вообще – явной мазохисткой.
И вот она входит, вся такая стеснительная и вечно чего-то боящаяся, будто заранее прося извинение за то, что не только посмела прийти на работу к любимому, но и вообще за то, что родилась на свет. Она видела на лице Рена строгость и невозмутимость, особенно в последнее время, и это означало только одно: он злится. А злился он именно из-за её поведения, из-за её затравленности маленькой мышки и главным образом из-за того, что он ничего с этим не мог сделать. Понадобятся годы, чтобы дать ей уверенность в завтрашнем дне и в том, что она на самом деле достойна его любви. Отсюда-то и появляется это беспрерывное колесо недопонимания чувств друг друга.
– Что случилось? – сразу же начав с ноток насмешки и излюбленного сарказма, начал что-то печатать на ноутбуке Рен. – Ты теперь и на мой костюм сок пролила?
Взгляд молодой японки опустился к полу, потому что упрёк жениха опять заставил почувствовать её виноватой за вчерашнее, совершенно случайное происшествие. Джун, эта неугомонная сестра жениха, которая взяла на себя все-все приготовления к свадьбе, попросила в приказном тоне свою невестку надеть свадебное платье, дабы убедиться, что всё идеально. Но Вэй каким-то, а точнее всем известным способом своей неуклюжести сумела пролить на него стакан вишнёвого сока, что и повлекло за собой сегодняшнюю поездку в свадебный салон за новым платьем.