Николас собирался прийти в клуб после ужина, чтобы провести там вечер: ему удалось наконец уговорить Джоанну почитать «Гибель „Германии“». Договорились записать ее чтение на пленочный аппарат, который Николас позаимствовал в отделе новостей, какого-то правительственного учреждения.
Джейн присоединилась к толпе, спускавшейся по лестнице на ужин. Только Селина задержалась наверху, заканчивая свое ежевечернее дисциплинирующее упражнение:
«Элегантная одежда, безупречная подтянутость и ухоженность, идеальное умение правильно держаться — все это способствует обретению уверенности в себе».
Визг тормозов возвестил о том, что машина ректора остановилась перед крыльцом клуба, как раз когда девицы спустились на первый этаж. Ректор управляла машиной точно так, как управляла бы мужчиной, если бы таковой имелся в ее распоряжении. Серая и в сером, она прошагала в свой кабинет, но вскоре присоединилась ко всем в столовой. Постучав вилкой по графину с водой — таким способом она всегда требовала тишины, собираясь сделать объявление, — она сказала, что гостья из Америки, миссис Дж. Феликс Добелл, выступит в клубе в пятницу вечером с речью на тему «Западная женщина и ее миссия». Миссис Добелл — ведущий член организации «Стражи этики» и недавно приехала в Лондон к мужу, который служит в американской «Интеллидженс сервис», дислоцированной в Лондоне.
После ужина Джейн вдруг потрясло сознание собственного предательства по отношению к фирме «Тровис-Мью» и лично к Джорджу, который платил ей за то, что она вступила с ним в заговор в интересах издательского дела. Она была привязана к старику Джорджу и задумалась о присущих ему добрых качествах. Не имея ни малейшего намерения нарушить заговор, заключенный с Николасом, она смотрела на письмо, которое только что написала, и размышляла, что же ей делать со своими чувствами. В конце концов она решила позвонить Тилли, жене Джорджа, и по-дружески поболтать с ней о чем-нибудь.
Тилли была в восторге. Она была крохотная и рыженькая, очень живо соображающая, но скудно информированная: Джордж, имевший с женами богатый опыт, старался держать ее подальше от мира книг. Для Тилли это было огромной потерей, и ничто не могло порадовать ее больше, чем возможность — через Джейн — поддерживать связь с книжным бизнесом и слышать, как Джейн произносит: «Ну, Тилли, это же вопрос raison d’être». Джордж терпел эту дружбу, поскольку она помогала ему установить отношения с Джейн. Он полагался на Джейн. Она понимала, чего он добивается.
Обычно Джейн бывало скучно с Тилли, которая проявляла неудержимое стремление к танцам, что действовало Джейн на нервы, поскольку она сама лишь недавно обрела чувство благоговения перед серьезностью литературы в общем и целом. Она считала, что Тилли слишком фривольно относится к издательскому и писательскому делу и, что еще хуже, не осознает этого. Но сердце Джейн из-за ее собственного предательства теперь переполнилось теплым чувством к Тилли. Она позвонила и пригласила ее в пятницу на ужин. Джейн рассчитала, что если Тилли окажется непереносимо скучна, они смогут заполнить часок лекцией миссис Дж. Феликс Добелл. Обитательницы клуба очень хотели увидеть миссис Добелл, поскольку уже видели ее мужа в довольно больших количествах, в качестве поклонника (а по слухам, и любовника) Селины.
— В пятницу у нас в клубе будет выступление одной американки о миссии западной женщины, но мы не станем ее слушать, это будет скука смертная, — сказала Джейн, противореча собственному решению в чрезмерном стремлении пожертвовать всем, чем только возможно, ради жены Джорджа, которого она предала и к тому же собиралась обмануть. А Тилли сказала:
— Ой, я так обожаю Мэй-Тек. Это все равно что в школу обратно вернуться.
Тилли всегда так говорила, и это выводило Джейн из себя.
Николас с позаимствованным магнитофоном приехал рано и сидел в рекреационном зале с Джоанной, ожидая, пока слушатели соберутся там после ужина. Джоанна, по мнению Николаса, выглядела великолепно и совершенно нордически, словно только что вышла из великой саги.
— Вы здесь долго живете? — сонным голосом спросил ее Николас, не переставая восхищаться ее ширококостной статью. Его клонило в сон, так как большую часть ночи он провел на крыше с Селиной.