— Не строй из себя чревоугодника, — сказала жена. — Все равно весь обед обратно выдашь. Кстати, тебе придется сесть за руль.
— Ты в своем уме? — вскинулся отец. — По-твоему, я могу водить машину?
— Насколько мне известно, никто этого тебе не запрещал.
— Ты хочешь, чтобы я на машине продирался сквозь толпу зевак? А если я кого-нибудь задавлю? Ты об этом подумала?
— Толпа зевак? — насмешливо переспросила мать Квидо. — Ты воображаешь, что женится Роберт Редфорд! Не бойся, если на дороге кто и появится, я предупрежу тебя вовремя.
— У меня куриная слепота! — кричал отец.
— Если ты доехал через Альпы до Югославии, то по равнине как-нибудь проедешь километр, — уверяла его жена. — А поскольку ты за рулем, придется уж мне отгонять от машины косуль.
— Значит, тебе нужна кровавая свадьба? — кричал отец. — Ну хорошо! Хорошо!
Предсвадебные хлопоты, которые необходимо было ускорить в связи с переносом свадьбы на апрель, практически легли на плечи матери Квидо. Бабушка Либа отбыла с приятельницами по дешевой — несезонной — путевке в венгерский Солнок, Пако с наступлением весны все больше времени проводил в лесу, а отец Квидо, если не дежурил в проходной и не столярничал в мастерской, упорно изучал им самим начертанный план всех трех перекрестков, которые ждали его на пути к монастырю. Квидо работал над текстом повести.
— Я свою задачу выполнил, — говорил он с гордым превосходством, глядя на Ярушкину слегка вздувшуюся юбочку.
Первым делом надо было составить список гостей, чтобы успеть вовремя разослать приглашения. Семья Ярушки была немногочисленной, а кроме того, в столбце имен, предварительно составленном матерью Квидо, его отец с яростью вычеркнул всех трех ее пражских подруг, которых объявил политическими каскадерами в юбке, так что свадьба обещала быть не слишком людной.
Правда, все расчеты могла опрокинуть бабушка Либа, которая дважды на черно-белой открытке в стихах упоминала о симпатичном пожилом экскурсоводе, его жене и детях как о «самой изумительной семье, какую когда-либо в жизни встречала».
— Ничего, справимся, — с улыбкой уверяла мать Квидо Ярушку, свою единственную помощницу. Деловой характер приготовлений быстро сблизил их, так что Квидо, увидев однажды, как они смеялись до слез над своими тщетными попытками в четыре руки завязать белый бантик на мирте, впервые испытал чудесное, успокаивающее чувство самой полной — какая только возможна — безопасности.
— Трудно с абсолютной точностью описать это состояние, — рассказывал Квидо впоследствии, — но хотя бы представьте себе, что значит, если во время проливного дождя в дополнение к добротному непромокаемому плащу у вас оказывается еще и зонтик.
XIII
1) Уже за несколько дней до свадьбы отец Квидо решил эту тысячу метров, отделявшую его гараж от зала бракосочетаний, проехать, как говорится, с полной гарантией. Свое намерение он осуществил затем на все сто, хотя избранная им скорость больше подобала бы похоронному, чем свадебному обряду. Игнорируя недоуменные сигналы идущих сзади машин, равно как и постоянно увеличивающуюся дистанцию между его машиной и впереди идущими, он крепко сжимал руль и устремлял на дорогу хладнокровно-сосредоточенный взгляд.
Когда гости вышли из машин и, выстроившись по протоколу в ряд, направились к усыпанному гравием монастырскому двору, их ждал первый сюрприз — образцово ровная шеренга облаченных в форму восьмерых членов заводской охраны, средний возраст которых исчислялся шестьюдесятью годами.
— Почетный караул, смирно! — скомандовал старческим голосом их командир. Квидо предполагал нечто подобное, ибо в последнее время не раз случалось, что при его появлении в проходной вахтеры с плутоватыми улыбочками умолкали, но сейчас, увидев все эти отекшие, морщинистые, дрожащие, ревматические руки, героически пытающиеся удержать у козырька служебной фуражки вытянутые как положено пальцы, он с трудом подавил в себе чувство неожиданного умиления.
— Вольно! — глухо крикнул старик.
Второй сюрприз, если не сенсацию, преподнесла товарищ Шперкова, приведя в зал бракосочетаний для своих некогда лучших декламаторов нынешних двух подопечных, причем тоже мальчика и девочку, в пионерской форме.
— Обалдеть! — сказал дедушка Йозеф. — Пионеры!
— Прекрати! — сердито прошептала бабушка Вера.
У матери Квидо выражение лица было нейтральным.
К ужасу отца Квидо, под государственным гербом возле бархатного занавеса вдруг возник товарищ Шперк Он улыбался.