— В порядке, — объявила Ярушка с улыбкой. — Зита кланяется тебе… А у тебя как?
— У меня? — Квидо задумался: как, собственно, у него дела? — У меня, скорее всего, рисковая беременность.
— Я ошибался, — рассказывал он впоследствии. — Под бдительным оком у этого редактора я был вне всякого риска.
4) В среду двадцатого октября у Квидо было ночное дежурство. Днем среди туч выглянуло солнце. Он пересилил себя и, подчинившись желанию матери, пошел сгребать с газона опавшие перед верандой буковые листья. Вскоре рядом возникла величественная ныне фигура Ярушки — он улыбнулся, но позволил ей всего лишь подбросить в костер несколько листочков, что разметал ветер.
— Как ты?
— Отлично.
— А как Аничка?
— Как Аничка, не знаю, — поддразнивая его, сказала Ярушка. — Но Якубу тоже замечательно.
Квидо высыпал в огонь последнюю корзину, свободной рукой обнял жену за талию, и так они вошли в дом. Он умылся, переоделся, Ярушка отсыпала ему в склянку кофе, завернула несколько кусков испеченного вчера пирога и все уложила в портфель; в другое отделение Квидо сунул начатую книгу и свои заметки к образу Ярушки.
— Помашу тебе, — машинально сказал он на прощание.
Ярушка подставила лицо для поцелуя.
Но, взобравшись примерно пятью часами позже на опорную конструкцию неоновой рекламы, Квидо обнаружил, что почти весь дом, кроме детской, погружен во тьму. Он подождал с минуту, не зажжется ли свет в кухне, но, так и не дождавшись, обеспокоенно спрыгнул снова на асфальтовую кровлю. Окна в кухне оставались темными. В тревоге он спустился по лестнице в коридор и торопливо завершил обход. Решил отпроситься у начальника и забежать домой. Но, войдя в помещение позади проходной, увидел на столе полные рюмки. А рядом стояли все три вахтера, обнажая в улыбке пожелтевшие зубные протезы.
— Сейчас звонили из Кутна-Горы, — сказал начальник. — Девочка у тебя, бракодел!
XV
День посещений в кутна-горской больнице. Новоиспеченные отцы и прочие родственники стоят на вытоптанном газоне перед родильным отделением. Роженицы высовываются из окон четвертого этажа.
Ярушка (с искренней радостью). Привет! Вы уже здесь, как здорово!
1-й отец. А почему ты не можешь сидеть?
1-я мама. Наверное, меня плохо зашили…
Квидо (скороговоркой). Мы приехали на машине.
1-я мама. Или, скорее, криво надрезали…
Ярушка (изумленно). Правда? Ты вел?
Квидо (с явной неохотой). Да.
Ярушка (испуганно). Что случилось?
Пако. Ничего. Задавил собаку.
Ярушка (успокоившись). Это может случиться с каждым водителем, Квидо. Правда!
Пако. Только она была в будке…
Смех — все присутствующие с любопытством смотрят на Квидо.
Квидо (раздраженно к Пако). А кто орал «Влево! Влево!»? Вы хотели влево, я и повернул.
Пако (объясняет Ярушке). Сперва я решил, что он наехал просто на будку, но когда отбросил сломанные доски, увидел там собаку. Лежала мертвая…
Мать Квидо. Мы что, приехали говорить о собаках? (Смотрит на Аничку на руках у Ярушки.) Разве вы не видите, как Аничка таращит на нас свои прекрасные карие глазки?
Ярушка (виновато, глядя на Аничку). Только что уснула…
2-я мама. Совершенно разгрыз мне соски.
2-й отец. Кто?
2-я мама. Ну конечно Лукашек, дурачок ты мой…
Мать Квидо. Все уже приготовлено. Бабушка сшила нам гигиенические маски.
Ярушка (растроганно). Но это…
Мать Квидо. Нега, конечно, будет носить намордник… (Смотрит на мужа, он все время испуганно улыбается.) Ну покажи ей, бога ради, твои игрушки.
Отец Квидо (вынимает из сушки несколько деревянных игрушек). Это я… для малышки… (Голос отказывает ему.)
Ярушка (плачет). Спасибо. Ужасно милые. Спасибо.
Квидо (тревожно). Что ты разнюнилась? Всю ее обмочишь.
(Аничка просыпается и плачет.)
Пако. Это я называю protestsong![50]
Мать Квидо. У нее нет газиков? От этого лучше всего фенхель.
Пако. Да здравствует народная медицина, мракобесие и невежество!
Мать Квидо. Не трепи языком. Иди лучше вымой лобовое стекло. (Обращается к Ярушке.) А как отеки?