— Молодец, Квидо, — одобрила мать. — Ты колбасы нарезал? — обратилась она к отцу.
Отец уже долгое время следил за кулинарными манипуляциями тещи.
— Не положить ли туда колбасы? — спросил он.
— В картофельный салат? — ужаснулась бабушка Либа.
— Тебе все до лампочки, — сказала мать Квидо. — Единственное, что тебя волнует, это колбаса в салате.
— Колбаса в салате меня не волнует. Меня занимает лишь вопрос возможности ее отсутствия.
— Колбаса — в картофельный салат! — качала головой бабушка Либа. — Вот это идея!
— Мы будем наконец украшать елку? — просто уже изнемогал Квидо.
— Поди сюда, — сказал ему отец.
Квидо подержал подставку, а отец, сравнив диаметр ствола с отверстием в подставке, попросил нож и аккуратно, чуть ли не с нежностью, стал снимать часть коры.
— Аромат-то какой! — сказал отец. — Люблю дерево.
— Больше лаконичных резюме? — спросила мать.
— Больше.
— Но меньше одностороннего движения?
— Несомненно, — засмеялся отец. — И меньше, чем тебя, разумеется.
В замке загремел ключ.
— Дедушка! — воскликнул Квидо.
— Добрый всем вечер, — сказал дедушка Иржи, когда семья вышла в коридор встретить его. На полях шляпы и плечах шубы лежал слой мокрого снега. — Франтишек задержал меня. Затащил поужинать.
— На ужин у меня котлеты, — укоризненно сказала бабушка Либа.
— Капустные котлеты, — уточнила мать.
— Сполосну руки, — сказал дедушка, — и с удовольствием с вами поем.
— Одну котлетку, — весело вставила мать.
— А что он говорил? — поинтересовался отец, когда дедушка вернулся из ванной.
— Франтишек? Что люди, дескать, нам верят, — ответил дедушка с несколько загадочной улыбкой. — «Ты имеешь в виду людей здесь, на Викарке?» — подтрунил я еще над ним. «Нет, — отвечает, — я имею в виду людей в республике». — Мы, дескать, не должны упустить свой исторический шанс.
— Я ему верю, — сказала мать Квидо. — И люблю его. Всем вам верю, правда. И все вы, кого я люблю, теперь у власти и оздоровите нашу страну.
— А ты что ему на это сказал? — спросил отец Квидо.
— Что можно сказать на политические прогнозы? — проговорил дедушка с сомнением. — Ничего. Сказал, что я юрист и что никакого шанса лично у меня нет, а стало быть, никому ничего не обещаю. Что я, конечно, тоже буду рад, если нам удастся задуманное, и потому попытаюсь сделать максимум того, что могу.
— Это ты хорошо сказал, — одобрила бабушка Либа. — О визах он ничего не говорил?
— Нет, — ответил дедушка несколько недоуменно. — К визам он не имеет никакого касательства.
— Будь любезен, скажи, — вдруг спохватилась бабушка. — В картофельный салат кладется колбаса?
— Ну, — протянул дедушка и быстрым взглядом окинул кухонной стол, — это зависит от характера поварихи.
— Нет уж, не кладется, — отрезала бабушка Либа.
— У нас в Академии, — торопливо сказал отец Квидо, — тоже творятся небывалые вещи: знаете, что Шик[13] велел написать на двери? ПРОДАЖА ИНДУЛЬГЕНЦИЙ ЗА ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОШИБКИ. Мне вчера Звара это показывал.
— Господи! — воскликнул Квидо. — Будем мы наконец украшать елку?!
7) Когда двадцать первого августа тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года дедушка Йозеф, собираясь на работу, проснулся в кухне в половине пятого утра, то услышал странный незнакомый шум, проникавший в квартиру через окно откуда-то с темного неба. Он тихо поставил на газовую плиту чайник, но его предосторожность оказалась излишней, ибо бабушка по причине упомянутого шума уже долгое время не спала.
— Что это? — с укоризной спросила она из комнаты.
— А я знаю? — взорвался дедушка. — Мусорщики, должно быть.
И вдруг он замер, осознав, что до сих пор не видел ни одного из попугайчиков. Он заглянул в комнату, зажег свет, потушил его и, вернувшись в кухню, посмотрел на шкаф, на карниз, отогнул занавеску — птичек нет как нет.
— Где попки? — крикнул он, глядя в открытое окно. — Их здесь нет.
— Ты что, ослеп? — крикнула бабушка. — Где ж им быть?
— Откуда мне знать! — испуганно вскричал дедушка, озираясь кругом. — Если ты такая умная, найди их.
Увы, он был прав: попугайчики улетели.
Квидо проснулся около восьми. Сощурив глаза, он удивленно поглядел на дедушку, который уже давно должен был уйти на шахту, а вместо этого сидел в пижаме у окна и слушал радио.
— Улетели наши пташечки, — грустно сказала бабушка. — Верно, что-то напугало их.
13
Ота Шик (р. 1919) — теоретик-экономист, один из активных деятелей «Пражской весны», директор Экономического института Академии наук, министр экономики. После 1968 г. эмигрировал.