Михаил Врубель. Царевна-лебедь. 1900 год
Предсказания Бехтерева сбылись – одно за другим.
…Надежда Ивановна приняла рождение больного ребенка с мужественным смирением. У Михаила Александровича отношение к сыну было более сложным: ужас сменился жалостью, а жалость перешла в болезненное обожание, причем все эти перемены произошли едва ли за неделю… Когда Саввочке исполнилось пятнадцать дней от рождения, Врубель уже утверждал, будто явно наблюдает у мальчика зачатки творческих способностей, писал сестре, что Саввочка «необыкновенно пристально смотрит и все рассматривает». Но в глубине души Врубель страдал, глядя на сына: в его трагедии Михаил Александрович винил себя, свою «дурную болезнь». И не безосновательно: внутриутробное заражение дает подобные уродства и проблемы со здоровьем.
Когда мальчику исполнилось полгода, отец написал его портрет. Взгляд у Саввочки не по-детски серьезный и скорбный, словно он сознает безнадежность своего будущего.Михаил Врубель. Автопортрет. 1895 год
Врубель все глубже загонял себя в депрессию. Ему казалось, что вокруг него сгущается мрак, а предметы теряют свои краски и четкие очертания. Он испытывал мучительные приступы тоски, острый страх смерти сменялся желанием как можно скорее умереть, лишь бы перестать терзаться. А самое страшное – он совершенно перестал спать. В конце концов Михаил Александрович согласился провести несколько месяцев в психиатрической лечебнице.
Нет, не надо думать, что несчастного художника заперли в «желтом доме», били и запугивали, как безумных героев Гоголя или Достоевского: к тому моменту, когда Михаилу Александровичу понадобился постоянный надзор докторов, психиатрическая наука в России как раз переживала взлет, на деньги благотворителей обустраивались роскошные лечебницы, больше напоминавшие курорт, где пациенты отдыхали от внешнего мира. «…Великолепный парк с 200-летними липами, пропасть сиреневых кустов, то-то летом весело. Еда и сервировка здесь обильная и вкусная», – пишет Михаил Александрович из лечебницы жене. Лечили там теплыми ваннами и молоком, трионалом и хлоралгидратом, приятным общением и… искусством! Для больных давали концерты и российские, и заезжие знаменитости. В других письмах Врубеля – жене, сестре, родителям – то восторги перед голосами «неаполитанцев», то воспоминания о приятнейшем вечернем чае или великолепном обеде с гостями.
Михаил Врубель. Потрет Надежды Забелы. 1904 год
«Скорбных главою» знаменитостей к тому же стимулировали к занятиям творчеством. Целый ряд полотен Врубель создал во время лечения: точно известно, что в клинике Ф.А. Усольцева он написал картину «Азраил» и начал работу над «Видением пророка Иезекииля». Доктор Усольцев, лично наблюдавший Михаила Александровича, записал свои размышления о творчестве пациента: «Часто приходится слышать, что творчество Врубеля – больное творчество. Я долго и внимательно изучал Врубеля, и я считаю, что его творчество не только вполне нормально, но так могуче и прочно, что даже ужасная болезнь не могла его разрушить. Творчество было в основе, в самой сущности его психической личности… С ним не было так, как с другими, что самые тонкие, так сказать, последние по возникновению представления – эстетические – погибают первыми: они у него погибли последними, так как были первыми».
Михаил Врубель. Потрет Надежды Забелы. 1904 год
Надежда Ивановна тоже пела для пациентов доктора Усольцева. Она часто посещала Михаила Александровича, встречи с ней благотворно влияли на больного, и он с благодарностью писал жене: «Видишь ли, дорогая моя Надюшечка, доктора свидания с тобой считают одним из важных стимулов моего быстрого и радикального поправления: они очень остались довольны тем впечатлением, какое произвело на меня свидание с тобою. Они находят, что я с каждым днем заметно выздоравливаю». Он не сознавал тогда, как трудно она живет, разрываясь между больным мужем и больным сыном. Надежда Ивановна скрывала от Михаила Александровича свою тоску, свою усталость. Перед ним она всегда старалась казаться бодрой, счастливой, полной творческих сил. Но другу своему, Николаю Петровичу Римскому-Корсакову, она писала в декабре 1902 года: «Вообще неимоверно тяжело жить на свете, и я часто думаю, что у меня скоро не хватит энергии петь и бороться за существование».
Лечение помогло. Михаил Александрович вернулся к нормальной жизни и к творчеству. Но, увы, ненадолго. Весной 1903 года по приглашению мецената фон Мекка чета Врубель с сыном отправились в его поместье в Киевскую губернию. В дороге мальчик заболел крупозным воспалением легких. Его привезли в Киев, созвали консилиум лучших докторов, но болезнь эта считалась почти стопроцентно смертельной. 3 марта Саввочка умер. И рассудок Врубеля не выдержал утраты.