Уже из этих слов Ростислав мог понять, что сам старший брат хочет мира, и потому велел отвечать ему: «Брат! Кланяюсь тебе; ты меня старше, ты как хочешь, так и делай, а я всюду готов с тобою; но если ты уже мне делаешь такую честь, спрашиваешь моего совета, то я бы так думал: ради русских земель и ради христиан – мир лучше; они встали на рать, но что взяли? А теперь, брат, ради христиан и всей Русской земли помирись, если только обещают, что за Игоря всякую вражду отложат и вперед не задумают сделать с тобою того, что хотели прежде сделать; если же не перестанут злобиться за Игоря, то лучше с ними воевать, как бог управит». Получив этот ответ, Изяслав послал к черниговским епископа белгородского Феодора и печерского игумена Феодосия с боярами сказать им: «Вы мне крест целовали, что вам брата Игоря не искать, но клятву свою нарушили и много наделали мне досад; но теперь я все это забываю для Русской земли и христиан; если вы сами ко мне прислали просить мира и раскаиваетесь в том, что хотели сделать, то целуйте крест, что отложите всякую вражду за Игоря и не задумаете вперед того, что прежде хотели сделать со мною». Черниговские поклялись отложить вражду за Игоря, блюсти Русскую землю, быть всем за один брат; Курск с Посемьем остались за Владимиром Давыдовичем.
В это время явился к Изяславу старший из сыновей Юрия, Ростислав, которого мы видели в Новгороде; Ростислав объявил, что он рассорился с отцом, который не хотел дать ему волости в Суздальской земле, и потому он пришел к Изяславу с поклоном: «Отец меня обидел, – говорил Юрьевич киевскому князю, – волости мне не дал: и вот я пришел сюда, поручивши себя богу да тебе, потому что ты старше всех нас между внуками Владимира; хочу трудиться за Русскую землю и подле тебя ездить». Изяслав отвечал ему: «Всех нас старше отец твой, но он не умеет с нами жить; а мне дай бог вас, братью свою всю и весь род свой иметь вправду, как душу свою; если отец тебе волости не дал, так я тебе даю». И дал ему те пять городов, которые прежде держал Святослав Всеволодич; кроме того, Ростислав получил Городец-Остерский, где Изяслав не хотел видеть брата его Глеба, которому послал сказать: «Ступай к Ольговичам; ты к ним пришел, так пусть тебе и дадут волость». У этого Городца-Остерского съехался осенью Изяслав Мстиславич с Давыдовичами; Ростислав Юрьевич приехал вместе с киевским князем; Ольговичи – ни дядя, ни племянник – не приехали. Изяслав сказал Давыдовичам: «Вот брат Святослав и племянник мой не приехали, а вы все клялись мне, что, кто будет до меня зол, на того вам быть вместе со мною; дядя мой Юрий из Ростова обижает мой Новгород, дани у новгородцев поотнимал, по дорогам проезду им нет; хочу пойти и управиться с ним либо миром, либо ратью; а вы крест целовали, что будете вместе со мною». Владимир Давыдович отвечал: «Это ничего, что брат Святослав и племянник твой не приехали, все равно мы здесь; а мы все клялись, что, где твои будут обиды, там нам быть с тобою». Князья уладились, что, как скоро лед станет на реках, идти на Юрия к Ростову: Изяслав пойдет из Смоленска, а Давыдовичи и Ольгович – из земли вятичей, и всем сойтись на Волге. После ряду князья весело пообедали вместе и разъехались. Возвратясь в Киев, Изяслав сказал Ростиславу Юрьичу: «Ступай в Бужск и побудь там, постереги Русскую землю, пока я схожу на отца твоего и помирюсь с ним или как-нибудь иначе с ним управлюсь».
‹…›
В Киеве ждали Изяслава неприятные вести: бояре донесли ему на Ростислава Юрьича, будто тот много зла замыслил, подговорил против него берендеев и киевлян; если бы бог помог его отцу, то он приехал бы в Киев, взял Изяславов дом и семью: «Отпусти его к отцу, говорили бояре князю, это твой враг, держишь его на свою голову». Изяслав немедленно послал за Юрьевичем, и когда тот приехал, то пришли к нему Изяславовы бояре и сказали от имени своего князя: «Брат! Ты пришел ко мне от отца, потому что отец тебя обидел, волости тебе не дал; я тебя принял как брата и волость тебе дал, чего и родной отец тебе не дал, да еще велел Русскую землю стеречь; а ты, брат, за это хотел, если бы отцу твоему бог помог, въехать в Киев, взять мой дом и семью!» Ростислав велел отвечать ему: «Брат и отец! Ни на уме, ни на сердце у меня того не было; если же кто донес на меня тебе, князь ли который, то я готов с ним переведаться; муж ли который из христиан или поганых, то ты старше меня, ты меня с ним и суди». Изяслав велел сказать ему на это: «Суда у меня ты не проси; я знаю, ты хочешь меня поссорить с христианами или с погаными; ступай-ка к отцу своему». Ростислава посадили в барку только с четырьмя отроками и отправили вверх по Днепру; дружину его взяли, а именье отняли. Ростислав, пришедши к отцу в Суздаль, ударил перед ним челом и сказал «Я слышал, что хочет тебя вся Русская земля и черные клобуки; жалуются, что Изяслав и их обесчестил, ступай на него». Эти слова могут показывать, что донос на Ростислава был основателен, что Ростислав сносился с недовольными или, по крайней мере, они сносились с ним. Юрия сильно огорчил позор сыновний; он сказал: «Так ни мне, ни детям моим нет части в Русской земле!» Собрал силу свою, нанял половцев и выступил в поход на племянника. Это решение можно объяснить и не одним гневом на позорное изгнание сына: мы видели, как медленно, нерешительно действовал до сих пор Юрий, несмотря на то что мог надеяться на успех, будучи в союзе с черниговскими; теперь же мог он спешить на юг в полной уверенности, что найдет там более сильных союзников, после того как Ростислав обстоятельно уведомил его о неудовольствии граждан и варварского пограничного народонаселения на Изяслава, если даже предположим, что сам Ростислав и не был главным виновником этого неудовольствия.