Хольстейн обожает жирную калорийную пищу. Перед встречей с Эдит Ринкель и Полом Бентсеном Хольстейн съел целую лазанью, истекающую жиром, с двойным слоем сыра. Он слопал ее жадно и очень быстро, почти не жуя, прожорливо поглощая огромные куски, следя глазами за людьми, снующими вокруг со своими сумками и чемоданами. Лазанья была превосходна. Но когда чувство удовлетворенности и приятной сытости пошло на убыль, Хольстейн почувствовал, что объелся: низ живота налился тяжестью, что сопровождалось отрыжкой с запахом полупереваренного сыра. Рыгая, он прошествовал к выходу номер 46, откуда должен был отправляться самолет, купил маленькую бутылочку вина и уселся ждать.
Он стал думать об Эдит, которая, как он знал, должна была вскоре появиться в аэропорту. Однажды в студенчестве на загородном празднике в районе Свартора он сделал неуклюжую попытку приударить за красавицей Эдит Ринкель. Он довольно резко его отшила, и он так и не смог забыть обидных слов, которые Эдит прошептала ему в тот раз.
Хольстейн заметил Эдит и Пола, стал разглядывать их своими безучастными маленькими глазками, с определенным усилием поднялся и пошел к ним навстречу.
— Привет, — сказал Пол.
— Ну что, Эдит, — проговорил Ханс Хольстейн, коротко кивнув Полу. — Путешествуешь в сопровождении юноши?
Это походило на невинную констатацию очевидного факта, но в действительности это было обидное высказывание, вызванное отчасти ревностью, которую Хольстейн испытал, увидев мило болтающих Эдит Ринкель и Пола, а отчасти неприятным давлением в его брюхе. Эдит Ринкель мгновенно застыла в молчаливой неприступности. Хольстейн похлопал по стулу, стоящему рядом с ним, Пол опустился на него, а Ринкель уселась наискосок от них.
Хольстейн с воодушевлением рассказывал об Австрии и о семинаре по фонетике в Зальцбурге, в котором участвовал в молодости.
— Но я уже давно не путешествовал, — доверительно сообщил он Полу и, тактично подавляя отрыжку, заглотил кусочек лазаньи, который поднялся у него в горле вместе с желудочным соком. При этом он выпучил красные глаза, как морской окунь. — Не всем приходится путешествовать так много, как некоторым, знаете ли, — сказал он, указывая глазами на Ринкель. — Хотите вина?
— Нет, — ответил Пол.
Хольстейн рассказывал о зальцбургских пирожных:
— Во всех их названиях присутствует слово «Моцарт», и они все усыпаны марципаном и шоколадом.
Пол кивнул.
— Вот только у меня после первого же визита в кондитерскую случился запор, да так и не прошел до конца семинара. Фонетика и метеоризм!
Хольстейн хихикнул и поменял положение ног. Пол вежливо улыбнулся, Ринкель демонстративно молчала и читала газету.
— Надо мне быть поосторожнее в этот раз, — сказал Хольстейн, поправляя шелковый шарф и поглаживая животик.
Пол и Ринкель регистрировались на рейс вместе и, соответственно, получили соседние места. «Да, некоторые умеют устроиться», — весело проговорил Хольстейн, проходя мимо них к своему креслу, расположенному на пару рядов дальше.
Ринкель села у окна, точно так же, как и в поезде. Пол с трудом пристроил свои ноги и улыбнулся Ринкель, которая посмотрела на него пару секунд, не отвечая на улыбку, а потом достала газету и снова стала читать. Пол несколько раз попытался возобновить разговор, который они вели в поезде, но она вежливо, но недвусмысленно отказалась от беседы.
Полу стало нехорошо от злости и нервозности, возможно, прежде всего потому, что чувство общности, испытанное им во время поездки на экспрессе, он придумал сам. Словно ты вручаешь человеку тщательно выбранный подарок, а он бросает его на пол, даже не удосужившись открыть. Пол не привык к тому, что окружающие, в особенности женщины, не ценят предлагаемой им дружбы.
Нет, Полу Бентсену это не нравилось. Он знал, что преувеличивает и Ринкель даже не подозревает, что для него это было нечто большее, чем обычный галантный поток слов в вежливой беседе двух коллег. И, хорошо обдумав ситуацию, он понял, что дело обстоит следующим образом: ему показалось, что между ними зародилась дружба, а может, даже флирт. Он был раздосадован, потому что его обидели, потому что он оказался наивным и потому что ничто не способно разозлить его так, как ситуация, в которой он выглядит смешным. Пол начал нервничать, потому что все-таки сидел рядом со своей начальницей, с которой важно поддерживать хорошие отношения, с человеком, во власти которого загрузить его скучной работой, продлить контракт, уволить или порекомендовать на постоянную должность.