Марен Бентсен так боится, что в один прекрасный день ее фантазия иссякнет, что каждый понедельник, когда к ней приходит Пол, говорит об этом. В их разговоре на эту тему реплики известны каждому из собеседников, и они обмениваются ими в привычной последовательности:
— А что если однажды утром я проснусь, а мне больше не о чем будет писать? — говорит мама Полу.
— Попробуй написать не любовный роман, а что-нибудь другое, — всегда отвечает Пол, уверенный в том, что мама может работать в разных литературных жанрах, а не только в привычном.
— Это не любовные романы!
— Хорошо, хорошо. Как хочешь, — говорит тогда Пол, и в этой реплике выражено то, что он молод, что он бунтарь и что он, как сотрудник университета, в культурном отношении превосходит ее. Мама улыбается, но не отвечает, и Пол ободряюще продолжает: — Напиши что-нибудь другое!
— Я не могу, — отвечает мама.
— Ты не можешь этого знать, пока не попробуешь, — всегда замечает на это Пол.
— Только представь, что я больше не смогу писать! — постоянно возражает мама.
— Ну и что? — говорит тогда он. — Ты можешь выйти на пенсию раньше срока, гулять, путешествовать, общаться с подругами.
— Но моя жизнь — это книги, — сообщает Марен Бентсен Полу.
— Все будет хорошо, мама, — успокаивает ее Пол, и на этом утверждении завершается ритуальная часть разговора и они переходят к обсуждению других вещей.
Пол сидел на сине-сером диване, обтянутом бархатом, и ждал, когда мама приготовит чай. В комнате царил беспорядок. Рядом с Полом на диване лежала стопка рукописей, на столе и на полу — кипы книг. Под креслом — мягкие клубы пыли, а на столе — три полупустые чашки чая. Но все так и должно быть. В мамином доме никогда не было образцового порядка, мама не принадлежит к людям, которые озабочены чистотой поверхностей, наведением порядка в платяных шкафах и чисткой серебра.
С того места, где сидел Пол, ему была видна соседняя комната. Ее они обычно именуют библиотекой. Здесь находятся книжные полки, занимающие пространство от пола до потолка, над окнами и под ними, и старый потертый шезлонг. Мама всегда много читала, к тому же она тщательно готовится к написанию каждой серии книг.
Марен Бентсен — образованная женщина. Иначе и быть не может, если тебе предстоит написать пятнадцать томов о жизни в XIX веке на хлопковой плантации в Южной Каролине или тринадцать томов о жизни в XVIII веке на большом хуторе на острове Йэрен. Мама работает над книгами в маленькой комнате, которую они с Полом называют будуаром Паулетты (с течением времени это название из шуточного превратилось в абсолютно нейтральное обозначение рабочего кабинета мамы, принятое между ней и сыном).
В будуар Паулетты не ступала ничья нога, кроме мамы и Пола. Когда в доме гости, эта комната запирается. Стены здесь когда-то были кремовыми, теперь они имеют цвет слабого чая. Комната очень маленькая, и поэтому потолок кажется выше, чем он есть на самом деле. Окно выходит на задний двор. Мамин компьютер (который довольно часто заменяется более новой моделью) стоит на старинном секретере из орехового дерева. Это мебель времен бабушки. В секретере имеется несколько рядов крошечных ящичков, каждый из которых снабжен ручкой из слоновой кости. В детстве Пол обожал копаться в этих ящичках. В одном из них, в маленькой черной лаковой коробочке на шелковой подушечке лежит папино кольцо из серебряной фольги.
У секретера стоит офисный стул 70-х годов, на четырех колесах, обтянутый пятнистым шерстяным материалом. Больше никакой мебели в комнате нет, только огромная книжная полка, на которой находится собрание сочинений Паулетты Рос, включая переводы. Две стены почти полностью покрыты вырезками из газет, которые когда-то по какой-то причине показались маме интересными и были кнопками пришпилены к стене, после чего о них забыли. К двери прикреплены латунные крючки, здесь висит пурпурный халат из толстенного бархата на золотистой ватной подкладке. На спине и рукавах вышиты персонажи известных сказок: тролли и принцессы, Аскеладден, Растяпа-Ханс, Дюймовочка, три козлика Брюсе, Пончик. На правом нагрудном кармане вышиты инициалы ПР, а на левом — МБ. Этот халат Пол подарил маме на 55-летие. Она обожает его. Кому бы такое не понравилось? Она называет его «мой писательский халат» и утверждает, что теперь без него не может сочинять.
Пол выглянул в окно, покрытое слоем пыли и грязи, из-за чего пронзительный синий сентябрьский воздух казался менее прозрачным, менее резким. Звук движущегося по улице Киркевейен транспорта доносился сюда отдаленным шумом. «Нанна. Нанна», — снова произносит он имя, которое после встречи, состоявшейся несколько часов назад, успел повторить бесчисленное количество раз. Нанна. Чем она сейчас занимается? Где она?