Инспектор сначала обошелся с Пенелопой несколько круто:
– Слушайте меня внимательно, молодая женщина, и помните, что вы должны отвечать правду.
Пенелопа тотчас вспылила:
– Меня никогда не учили лгать, и если отец мой может стоять здесь и выслушивать, как его дочь обвиняют во лжи и в воровстве, не пускают в собственную ее комнату, отнимают доброе имя, единственное достояние бедной девушки, то он не такой добрый отец, каким я его считала!
Слово, сказанное мною кстати, поставило правосудие и Пенелопу в более приятные отношения. Вопросы и ответы пошли гладко и не завершились ничем, о чем стоило бы упомянуть. Дочь моя видела, как мисс Рэчел вечером спрятала алмаз в ящик шкафчика. Она вошла в восемь часов утра к мисс Рэчел с чашкой чая, увидела, что ящик открыт и пуст, и тотчас подняла тревогу. На том и закончились показания Пенелопы.
Затем инспектор попросил позволения поговорить с мисс Рэчел. Пенелопа передала его просьбу через дверь. Ответ пришел к нам тем же путем.
– Мне нечего сказать инспектору: я никого не могу видеть.
Наш опытный полицейский, казалось, был удивлен и обижен, услышав такой ответ. Я объяснил ему, что наша барышня нездорова, и просил его подождать немного и повидаться с нею попозже. После этого мы опять спустились вниз и, проходя через переднюю, встретили мистера Годфри и мистера Фрэнклина.
Оба джентльмена, гостившие в доме, были спрошены, не смогут ли они пролить какой-нибудь свет на это дело. Они оба ничего не знали. Слышали ли они подозрительный шум ночью? Они ничего не слышали, кроме шума дождя. А я, заснувший гораздо позже их, ничего не слышал? Ничего. Освобожденный наконец от допроса, мистер Фрэнклин шепнул мне:
– Этот человек не принесет нам никакой пользы. Инспектор Сигрэв – осел.
Освобожденный, в свою очередь, мистер Годфри шепнул мне:
– Очевидно, знаток своего дела. Беттередж, я сильно на него надеюсь!
Сколько голов, столько и умов, как сказал какой-то древний мудрец задолго до меня.
Потом инспектор отправился назад в будуар, в сопровождении меня и дочери. Целью его было удостовериться, не переставлялась ли за ночь мебель, – первый его обыск в комнате, очевидно, в этом отношении ничего ему не дал.
Пока мы шарили между стульями и столами, дверь спальни вдруг открылась. Отказавшись видеть нас всех, мисс Рэчел, к нашему удивлению, сама к нам вышла. Она взяла со стула свою соломенную шляпку и обратилась к Пенелопе с таким вопросом:
– Мистер Фрэнклин Блэк посылал вас ко мне сегодня утром?
– Посылал, мисс.
– Он желал говорить со мною, не так ли?
– Точно так, мисс.
– Где он теперь?
Услышав голоса внизу, я выглянул из окна и увидел обоих молодых джентльменов, ходивших взад и вперед по террасе. Отвечая за свою дочь, я сказал:
– Мистер Фрэнклин на террасе, мисс.
Не говоря более ни слова, не обращая внимания на инспектора, который пытался было заговорить с нею, бледная как смерть и странно погруженная в свои собственные мысли, она вышла из комнаты и спустилась к кузенам на террасу.
Я проявил недостаток должного уважения, я нарушил приличие, но, если бы даже дело шло о моей жизни, я и тут не мог бы удержаться, чтобы не выглянуть из окна, когда мисс Рэчел встретилась с джентльменами. Она подошла к мистеру Фрэнклину, словно не замечая мистера Годфри, который отошел и оставил их вдвоем. Она, по-видимому, говорила с мистером Фрэнклином раздражительно. Это продолжалось недолго и (судя по его лицу, которое я видел из окна) сильно его поразило. Пока они стояли вдвоем, на террасе показалась миледи. Мисс Рэчел заметила ее, что-то быстро сказала мистеру Фрэнклину и вдруг повернулась и ушла, прежде чем мать успела подойти к ней. Миледи, удивленная и сама и видя необыкновенное удивление мистера Фрэнклина, заговорила с ним. Мистер Годфри подошел к ним и также заговорил. Мистер Фрэнклин прошелся с ними по террасе, очевидно передавая им, что случилось; они оба, сделав несколько шагов, разом остановились как вкопанные, видимо сильно изумленные. Не успел я заметить все это, как вдруг дверь гостиной снова распахнулась настежь. Мисс Рэчел быстро пошла в свою спальню, расстроенная и разгневанная, со сверкающими яростью глазами и пылающими щеками. Инспектор опять попытался остановить ее. Она обернулась к нему в дверях спальни.
– Я за вами не посылала! – вскричала она запальчиво. – Мне вы не нужны. Мой алмаз пропал. Ни вам, да и никому на свете не удастся отыскать его!