– Вот черт, правда. Тебе хорошо, ты можешь рассчитывать на помощь отца. – Стеф отставала по математике, поэтому занималась с репетитором, который готовил ее к экзаменам.
Впервые за весь урок Джесс усмехнулась:
– Папа против дополнительных занятий, он считает, что они результат плохого преподавания в школе.
– А может, сходим в субботу в кино? – предложила Стеф, ей очень хотелось поднять подруге настроение.
– Вряд ли получится, – со вздохом ответила Джесс. – Вечером в субботу я буду сидеть с детьми Ричардсонов, а значит, днем мама заставит меня делать уроки.
– Скажи ей, что сделаешь уроки, пока будешь сидеть с детьми.
К тому времени как Джесс собрала весь инвентарь и отнесла его в кладовую спортзала, она почувствовала необычайную слабость. Решив, что лучше она примет дома ванну, чем будет дрожать от холода под душем в женской раздевалке спортзала, Джесс надела пальто прямо поверх спортивного костюма и пошла к автобусной остановке. С остановки она позвонила, чтобы предупредить, что задерживается, но ей никто не ответил, а автоответчик оказался выключенным. Джесс уже хотела позвонить матери на мобильный, но в этот момент подошел автобус, набитый пассажирами. В присутствии большого количества людей не хотелось звонить матери и предупреждать ее, поэтому Джесс отыскала свободное место в самом хвосте, уселась и включила плейер.
В поезде тоже оказалось много пассажиров. Все места были заняты, в проходах толпились люди с портфелями, складными детскими колясками и хозяйственными сумками.
Не найдя свободного места, Джесс втиснулась в пространство у стены в конце вагона, поставила сумку на пол и попыталась скрасить скуку поездки музыкой. Подняв в какой-то момент голову, Джесс увидела парня из старшего класса. Он протискивался сквозь толпу, и невероятно, но Джесс показалось, что он улыбнулся ей. Джесс не рискнула улыбнуться в ответ и оказаться дурой в его глазах в том случае, если ей всего лишь привиделась его улыбка. Парень остановился у стены рядом с Джесс, и уж на этот раз она точно увидела, что он робко улыбается ей. Улыбнувшись в ответ, Джесс снова опустила голову. Ух ты! Единственное приятное событие за весь этот жуткий день.
И это приятное событие действительно оказалось единственным. Когда поезд прибыл на вокзал Данмора, Джесс увидела на платформе встревоженную мать в коричневом пальто из искусственного меха. Эбби лихорадочно крутила головой, разглядывая каждый вагон в поисках дочери.
– Джесс! – крикнула она, заметив дочь, сошедшую на платформу, бросилась к ней и схватила за руку. – Я так волновалась. Звонила тебе на мобильный, но ты не отвечала…
Джесс с укором посмотрела на мать, призывая ее замолчать, но Эбби была слишком обрадована появлением дочери и не осознавала, что устраивает сцену на публике.
– Успокойся, мама! – раздраженно бросила Джесс. – Я тоже звонила, хотела предупредить, что задерживаюсь, но тебя не было дома, а автоответчик был выключен.
Стараясь вырваться из объятий матери, Джесс проводила взглядом парня из их школы, который спустился с платформы и направился к пешеходному мосту. Она подумала, что больше он ей никогда не улыбнется. Ведь мать только что на его глазах продемонстрировала, что Джесс еще ребенок, которого нельзя оставлять без присмотра. А взрослые парни не обращают внимания на сопливых девчонок.
– Почему ты не отвечала на звонки? – строго спросила Эбби.
– Не слышала, – буркнула Джесс.
– Наверное, у тебя орал плейер, потому и не слышала. Ты хоть представляешь себе, как я переволновалась?
– Мама, ради Бога, все смотрят, – прошипела Джесс. – Ты сейчас не на телевидении.
Домой они ехали молча, даже звучавшие из приемника мелодии и шутки диск-жокея не могли растопить образовавшийся между ними лед.
Эбби, испытывавшая чувство вины за свой экскурс в прошлое в обществе Джея, возвращаясь домой, размышляла, рассказать ли об этой встрече Тому. А когда приехала домой и обнаружила, что Джесс еще не вернулась из школы, она помчалась на вокзал, рассердившись на дочь за то, что та не позвонила и не предупредила, что задерживается.
«Что же происходит с Джесс?» – с горечью думала Эбби. Вместо ее доброй, улыбчивой дочери она теперь видела перед собой раздраженную, угрюмую девицу, которая огрызалась на любую фразу матери. Что же она, мать, делает не так? А может, у дочери какие-то серьезные проблемы?
Когда они приехали домой, Эбби еще раз попыталась наладить отношения с дочерью.
– Как дела в школе? – миролюбиво поинтересовалась она.
Джесс вспомнила о том, каким отвратительным был день.
Да еще этот дурак, мистер Хаттон, обвинил ее в наплевательском отношении к команде. И уж совсем обидные слова она услышала от мальчишек. Разве она виновата, что такая высокая, худая и плоскогрудая? Джесс захотелось спросить у матери, какой она была в ее возрасте. Но красивая, уверенная в себе мать наверняка не поймет ее. Откуда она может знать, что чувствует ее дочь? Мать всегда говорит, что хотела бы иметь грудь поменьше. Господи, какая несправедливость!
– Нам очень много задали, – ответила Джесс, и это было истинной правдой. – А как можно готовиться к экзаменам, если столько задают? – Она рывком распахнула дверцу холодильника, вытащила сыр и стала делать бутерброд.
Эбби почувствовала облегчение. Похоже, никаких особых причин в плохом настроении дочери нет, просто им в школе слишком много задают на дом.
– Учителя не задавали бы столько, если бы не считали, что вам это только на пользу, – произнесла Эбби назидательным тоном жены заместителя директора школы. – И зря ты ешь бутерброд, перебьешь аппетит и не захочешь обедать.
– А у меня нет времени на обед, – огрызнулась Джесс. – Пойду делать уроки. – С этими словами она направилась к лестнице и стала подниматься наверх.
– Извини, Джесс! – крикнула ей вслед Эбби, запоздало осознав свою ошибку. – Я только хотела сказать, что учителя задают вам сейчас так много, чтобы у вас потом было время перед экзаменами… я понимаю, что тебе сейчас трудно, но потом…
В ответ она услышала, как хлопнула дверь в спальне Джесс.
Тогда Эбби принялась готовить любимое блюдо Джесс, вегетарианскую лазанью, для чего требовалось довольно много времени. Эбби решила, что если уж она не может спокойно поговорить с дочерью и объяснить, как сильно она любит ее, то должна делом доказать свою любовь.
Нетронутая лазанья остывала на столе, хотя Эбби несколько раз звала дочь обедать. Отчаявшись, Эбби ушла в гостиную. Когда домой пришел Том, Эбби ела хрустящий картофель, вредный для ее фигуры, и смотрела по телевизору «мыльную оперу».
– Как прошел день? – спросил Том, швырнув в кресло пухлый портфель.
– Ох, и не спрашивай. – Эбби уже собралась было рассказать мужу о своей чокнутой клиентке, о том, как Джесс расстроена тем, сколько им задают, о том, что ей не удается найти общий язык с дочерью, о неожиданной встрече со старым другом… Однако Том не дал ей ни единого шанса. Он просто начал рассказывать о том, как прошел день у него.
– Устал, – сообщил Том, развязывая галстук и бросая его в кресло, где уже валялся портфель. – Какие-то идиоты включили пожарную сигнализацию, и мы долго не могли отключить ее. Похоже, эта дорогостоящая система, которую мы установили в прошлом году, барахлит, так что придется вызывать представителей компании, которые ее монтировали. – Том плюхнулся в пустое кресло. – А Джина, ты ее знаешь, новая учительница физики и математики, заявила мне, что не справляется с детьми и намерена подать заявление об уходе. Оказывается, она не думала, что обучение детей такое трудное дело. А Бруно, как нарочно, каждый раз, когда возникают проблемы, берет выходной. Хитрый, черт. Получает зарплату директора и живет спокойно, а я получаю зарплату заместителя, но все вопросы приходится решать мне. – Том устроился в кресле поудобнее и поискал взглядом телевизионный пульт. – Что у нас на ужин?
Досчитав про себя до десяти, Эбби уже спокойным голосом ответила: