– Прости, я опоздала, – выпалила Лиззи, подходя к столику. – Не могла найти место для машины.
Теперь, когда Лиззи появилась в кафе, у Майлса почему-то вдруг пропало желание поделиться с ней своими новостями. Он с тревогой почувствовал, как у него заныло в животе.
– Я вижу, ты уже допил кофе, заказать еще? – предложила Лиззи.
Майлс кивнул.
Когда официантка принесла кофе, Майлс принялся нервно мять в руках использованный пакетик из-под сахара.
– Как дела? – поинтересовалась Лиззи, облизывая чайную ложку. – Уверена, ты хочешь поговорить со мной насчет свадьбы. Я вчера разговаривала по телефону с Деброй, мы поспорили по поводу оркестра. Похоже, они собираются пригласить чуть ли не ансамбль «Абба». Господи, они собираются устроить что-то грандиозное!
Лиззи посмотрела на Майлса. Лицо ее все еще сохраняло румянец от быстрой ходьбы, большие светло-карие глаза сверкали, а на верхней губе поблескивала полоска от кофе. Майлсу захотелось вытереть салфеткой эту полоску. Он помнил, какой шок испытала Лиззи и как ей было больно, когда он объявил, что хочет развестись. Он-то считал, что Лиззи тоже хочет этого развода. Стойкая, мужественная Лиззи справилась со своим горем, и вот теперь он намеревался нанести ей очередной удар. Майлс считал своим долгом сообщить Лиззи о Сабине, пока по городу не пошли слухи, что он встречается с этой светловолосой, веснушчатой женщиной.
– Лиззи, у меня появилась женщина, – промолвил Майлс, опустив голову и глядя на скомканный пакетик из-под сахара.
– Появилась женщина, – повторила Лиззи, словно ей показалось, что она неправильно расслышала его слова и он сейчас поправит ее.
– Да. – Майлс набрался смелости и посмотрел на Лиззи. Веселое выражение исчезло с ее лица, как будто она закрыла ставнями свои сияющие глаза. – Мы познакомились в группе любителей подводного плавания. Прости, но я обязан был сказать тебе об этом.
– Тебе не за что извиняться. С чего это вдруг? – вспылила Лиззи, потрясенная этой новостью. – Мы разведены, так что ты мог бы ни о чем не говорить мне.
У Майлса другая женщина? Лиззи была не просто шокирована, она буквально оцепенела. Когда Майлс уходил, он заверял, что новая любовь здесь совершенно ни при чем, и она поверила ему. И вот на тебе. Но она не покажет Майлсу, что сражена этой новостью, – ни в коем случае. Она спрячет свою боль.
– Ведь твоя жизнь теперь уже не мое дело, – резко сказала Лиззи.
– Но я хотел, чтобы ты услышала это от меня, а не от кого-то другого. Ты же знаешь, как слухи распространяются по Данмору, и если бы кто-то увидел меня с Сабиной и сообщил тебе прежде, чем это сделал бы я сам…
– Ну и что? – оборвала Майлса Лиззи, уже не пытаясь скрыть свою боль. – Ты испугался, что я почувствую себя униженной или слишком расстроюсь? Я уже прошла через все это, Майлс. – Голос Лиззи начал дрожать, и Майлс заметил, что посетители кафе с любопытством поглядывают на них. – Я уже была унижена и расстроена, когда ты ушел, но справилась с этим. Вот так. – Она внезапно замолчала, словно из легких вышел весь воздух.
– Лиззи, я знал, что когда-нибудь это случится с одним из нас, – попытался успокоить ее Майлс, забыв о том, что он не собирался снова влюбляться.
Лиззи посмотрела ему прямо в глаза.
– Но со мной-то этого не случилось, – подчеркнутым тоном заявила она. – Как, ты сказал, ее зовут?
Майлс не собирался называть имя своей избранницы, но осознал, что уже невольно сделал это.
– Сабина.
– Экзотическое имя. – Лиззи схватила с соседнего стула свою сумку и поднялась. – Мне пора. Надеюсь, что ты будешь счастлив. – И она торопливо направилась к двери.
Только на улице Лиззи позволила себе замедлить шаг. Она знала, что Майлс не бросится за ней вдогонку. Он ни за кем не побежал бы. Хотя, возможно, побежал бы за своей Сабиной, если бы она вот так резко встала и ушла.
Да, ее имя действительно звучало экзотически. Но имя Лиззи лучше, от него веет надежностью. Лиззи захотелось закричать, даже завопить от несправедливости. Ведь она хороший человек. Даже после ухода Майлса она вела себя безупречно, не давая никаких поводов для слухов. Не вступила в общество бывших жен, которое Клэр Морган прозвала «Ведьмы» и члены которого молились за женщин и призывали чуму и гангрену на своих бывших мужей.
Она продолжала вести себя очень достойно, и что это ей дало? Абсолютно ничего. Майлс завел себе женщину, а у нее по-прежнему никого нет.
На стоянке Лиззи подошла к автомату, взимавшему плату, заплатила и получила квитанцию. Но когда она стала прятать квитанцию в кошелек, руки у нее задрожали и содержимое кошелька вывалилось на асфальт. Монеты разлетелись в разные стороны, словно лабораторные крысы, выпущенные на свободу.
– Сволочь! – в ярости выпалила Лиззи, хотя обычно не ругалась. Нагнувшись, она подняла квитанцию и собрала несколько монет. – Сволочь проклятая! – Она пнула ногой автомат, не подумав, что на ногах мягкие кожаные туфли и что ей будет больно. Шок и ярость притупили боль.
Две молодые мамаши с колясками, проходившие мимо, раскрыли рты от удивления. Лиззи резко повернулась и устремила на них гневный взгляд.
– Сволочи эти мужики! – прорычала она и топнула ногой.
Ярость терзала Лиззи два дня. Но было в этом состоянии и нечто положительное: она вычистила чердак и навела порядок в спальне, следуя советам местной специалистки по наведению порядка Эбби Бартон. Мрачно разбирая старые вещи, Лиззи задумалась: а имела ли Эбби представление о том, как женщины выбрасывают вещи только потому, что бывший муж завел себе новую любовь? И решила, что вряд ли. Лиззи безжалостно избавлялась от пакетов с открытками и свадебными фотографиями, от выцветшей ленты со свадебного букета…
– Мне. Все. Это. Не нужно, – громко и четко произнесла Лиззи, держа когда-то розовую ленту над мусорным ведром и кромсая ее на мелкие кусочки ножницами. За лентой последовали свадебные фотографии вместе со стопкой открыток, которые ей присылал Майлс. Решимость Лиззи несколько поколебалась, когда она увидела поздравительную открытку с надписью «Моей любимой жене в день рождения». Вот так, простенькая, банальная надпись и скромная открытка с лилиями. Такие открытки обычно дарят тому, кто тебе не очень нравится, но кому ты обычно посылаешь поздравительные открытки. И еще на открытке имелась приписка: «Надеюсь, тебе понравились кастрюли».
Кастрюли. Лиззи помнила этот день рождения, ей тогда исполнилось тридцать девять, а на сорокалетие Майлс подарил ей банковский чек. Кастрюли сохранились до сих пор. Массивные, из нержавеющей стали, сделанные на века. В отличие от их с Майлсом жизни.
Отрицательная сторона ярости Лиззи заключалась в том, что она очень плохо спала по ночам. Ворочалась с боку на бок, потом включала лампу и телевизор и до рассвета смотрела программы кабельного телевидения.
Дебра ничем не могла помочь ей. Она ничего не знала о существовании Сабины, но, похоже, не слишком удивилась, услышав, что у ее отца появилась другая женщина.
– Мам, да не переживай ты, забудь обо всем, – посоветовала Дебра расплывчатым тоном оракула.
Лиззи, которая никогда не замечала в дочери даже малейшей способности забывать боль, не сразу решилась напомнить Дебре о том, как сильно дочь переживала то, что ей пришлось бросить медицинский колледж. Уже будучи на втором курсе, Дебра как-то впала в истерику и разразилась бурными слезами, увидев по телевизору драму на медицинскую тему. Единственным членом семьи, который не поспешил успокаивать ее, оказался Джо. Он с подчеркнутой практичностью заявил, что если бы Дебра как следует училась, а не бегала весь первый курс на вечеринки с молодыми докторами, то, возможно, и смогла бы продолжить учебу. Естественно, слова брата не понравились Дебре.
– Ты ничего не понимаешь, – всхлипывала Дебра, доставая носовой платок. – Я сама только что поняла. Чтобы быть медсестрой, надо иметь очень крепкие нервы. А я слишком чувствительна.