– Как тебя зовут? – спросила женщина.
– Джесс.
– Мне нравится, как ты рассуждаешь, Джесс. Если ты любишь животных, то почему бы тебе не поработать волонтером в нашем приюте? Нам всегда требуются помощники, чтобы кормить котят и щенков, не говоря уже о такой малоприятной работе, как уборка клеток.
– Ох, я бы с удовольствием помогла! – В глазах Джесс появился блеск. Женщина еще раз внимательно посмотрела на нее: девочку не назовешь красавицей, но у нее приятная улыбка и умный взгляд. – Но я учусь в школе.
– Собаки и кошки по субботам и воскресеньям тоже хотят есть, кроме того, возможно, ты смогла бы ухаживать за ними по вечерам и в праздники. Меня зовут Джин Харви, номер телефона и адрес имеется в телефонном справочнике. Мы находимся на Олд-Фарм-роуд. Садись на автобус, следующий до Литтл-Данмор, но выходи на перекрестке Сноу-Хилл, и там, в сотне ярдов слева от дороги, находится наш приют. Только смотри, чтобы родители не возражали, если захотят, пусть позвонят мне.
– Я приеду, как только смогу, – пообещала Джесс, целуя на прощание Твиглета в мягкий лоб.
Джин направилась к старенькому зеленому «лендроверу», а Джесс пошла домой. Строя в уме новые планы, она испытывала незнакомое ранее радостное возбуждение. Она любила животных, а возможность работать с ними – это просто чудесно. Надо надеяться, что бедняжка Уилбур не будет ревновать ее. Да, она очень любит своего Уилбура, но и Твиглет такой хороший. Конечно, приют поправит свои дела… но все-таки как было бы здорово, если бы она смогла забрать Твиглета домой. Теперь, когда у них большой дом, в нем вполне найдется место для собаки.
Продолжая мечтать, Джесс вошла в дом с улыбкой на лице, а удивленная Эбби не могла понять, чему улыбается ее дочь.
Большую часть субботы Эбби провела в саду перед домом, вырывая и скашивая сорняки. Куда-то подевались ее старые садовые перчатки, и ей пришлось надеть тонкие хлопчатобумажные, которые, возможно, и подходили для посадки нежных луковичных растений, но вовсе не годились для борьбы с сорняками.
На помощь Тома рассчитывать не приходилось. С самого утра, едва проснувшись, он стал жаловаться на простуду. А затем расположился на кухне с воскресными газетами, стараясь убедить Эбби, будто его чихание, головная боль и легкий насморк – симптомы какого-то очень серьезного заболевания.
– У меня столько дел, – пожаловался он слабым голосом, – но голова жутко болит, слабость во всем теле.
Эбби, которая с утра уже побывала в супермаркете и в химчистке, испытала жгучее желание вырвать у Тома газеты и отобрать чашку с кофе, однако сумела сдержаться. Она едва не надорвалась, когда тащила из машины в дом сумки с продуктами, а теперь вот работала в саду, поскольку сад выглядел запущенным, и Эбби просто не могла наблюдать такую картину еще неделю. А ведь именно Том отказался от услуг приходящего садовника. Он посчитал это необоснованными расходами и пообещал, что сам будет заниматься садом.
К половине третьего Эбби очень устала, исцарапалась и перепачкалась. Чашка горячего чая и бисквитное пирожное, а еще лучше три пирожных могли бы придать ей сил для того, чтобы поработать в саду еще пару часов. После чего Эбби намеревалась помокнуть в горячей ванне, а потом заняться подготовкой к вечеринке, которую устраивали Салли и Стив.
Том уже покинул кухню, оставив разбросанные повсюду газеты. А грязная чашка в раковине и крошки от пирога с черникой на столе свидетельствовали о том, что больной чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы с аппетитом перекусить. Включив электрический чайник, Эбби отправилась на поиски мужа.
Она обнаружила Тома в гостиной. Он сидел на диване перед телевизором и смотрел спортивную передачу. И что-то не было похоже, что у него полно дел.
Оглянувшись, Том увидел, что жена стоит в дверях гостиной, сложив руки на груди и плотно сжав губы.
– Не смотри на меня так, – буркнул он и снова повернулся к телевизору.
– Как? – Эбби подошла к дивану.
– С таким видом, словно хочешь сказать: «Я работаю, а ты тут развалился на диване». С видом мученицы.
– А так оно и есть, я действительно работаю.
– Никто тебя не заставляет.
Эбби возмутила несправедливость этих слов. Разумеется, никто ее не заставляет, но если она не будет наводить порядок и ходить по магазинам, то кто будет этим заниматься?
– А я и не работала бы в саду, если бы ты не был таким скупердяем и согласился бы нанять садовника, который дважды в год приводил бы сад в порядок, – резко заявила Эбби. – Кто-то же должен следить за садом.
– Ну конечно, во всем виноват я, – огрызнулся Том. – Обещал помогать и не помогаю. Но я просто не могу заниматься садом в эти выходные.
– И в прошлые выходные не мог, и в позапрошлые, – напомнила Эбби. – Сад уже два месяца выглядит совершенно заброшенным, а ты и пальцем не пошевелил.
Том оторвался от телевизора.
– Неужели ты не видишь, как я устаю? – вспылил он. – У меня столько работы.
– А я не устаю? – возмутилась Эбби. – Ах, я забыла, уставать у нас можешь только ты, потому что у тебя настоящая работа, да? А у меня какие-то телевизионные передачки да частные заказы, которые не идут ни в какое сравнение с серьезной работой заместителя директора школы. Правда, на мне еще все домашние дела, магазины, стирка…
– Миссис Рейган тоже занимается домашними делами, – оборвал жену Том.
– Дважды в неделю по два часа, – парировала Эбби. – К тому же она только следит за тем, как выполняются ее указания, а я вынуждена сама работать как каторжная. И в доме, и за его пределами! Ты имеешь хоть малейшее представление о том, как это трудно – вести хозяйство, стирать, ходить по магазинам, готовить, убираться. Да, я совсем забыла, ты ведь считаешь, что Готовка и Уборка – это города в Китае.
– Избавь меня от своего сарказма, – язвительно бросил Том. – Ты что, репетируешь ответы для газетного интервью о том, каких успехов может добиться работающая женщина? Хочешь поведать всем, как тяжело современной женщине делать карьеру, потому что у нее куча работы по дому, а ленивый муж ничего не делает и даже не ценит ее труд?
Слова Тома настолько совпали с мыслями Эбби, что она на мгновение даже лишилась дара речи и молча уставилась на мужа.
– Но если я все делаю неправильно, то почему же ты не пытаешься поправить меня? – вскипела Эбби, когда обрела наконец способность говорить.
– А я не намерен всю жизнь ублажать тебя, – усмехнулся Том. – Пусть это делают твои телевизионщики, для которых ты королева. А здесь, в нашем доме, ты вовсе не королева.
– Это нечестно! – крикнула Эбби. – Я вовсе не пытаюсь изображать из себя королеву, и ты это знаешь. Все, о чем я прошу, – это немного помочь мне с домашними делами. Когда-то ведь ты помогал, а сейчас ты вообще ничего не делаешь. После переезда в этот дом ты ни разу не сходил в магазин, ни разу не загрузил белье в стиральную машину. А мог бы, ничего бы с тобой не случилось.
– Ты сама захотела пойти работать, – напомнил Том.
– Да, а ты просто пользуешься благами, которые приносят дополнительные деньги, – выпалила Эбби, даже не успев подумать, что она говорит.
– Ну конечно, ты никогда не позволишь мне забыть об этом, не так ли? Ты успешная телезвезда, знаменитость, а я всего лишь скучный старый муж, путающийся под ногами. – Эбби поразила горечь, прозвучавшая в голосе Тома. – Тебе нравится такое положение вещей, да, Эбби? Нравится зарабатывать больше меня. И нравится попрекать меня этим.
– Нет, не нравится, – тихо проговорила Эбби и вышла из гостиной.
Когда она готовила себе чай на кухне, у нее дрожали руки. Она не представляла себе, насколько Том ненавидит ее работу и те перемены, которые она привнесла в их жизнь. Да, наверное, ему нравится жить в большом шикарном доме, но он не может смириться с тем, что только деньги жены позволили им купить его. Неужели ему кажется, что успех жены каким-то образом унижает его? Да нет, он не может так думать. Просто капризничает как ребенок. Ленивый ребенок.
Эбби положила чайную ложку в раковину, где уже были грязные чашка и тарелка, оставленные Томом. Если он даже не удосужился поставить их в посудомоечную машину, что ж, и она не будет этого делать. А вот когда в доме не останется ни чистой посуды, ни чистой одежды, вот тогда, возможно, Том поймет, как много ей приходится работать.