Как только ребята с Уроа различали гул геркулесовского двигателя за постоянным шумом ветра в вершинах пальм, они сбегались к берегу. Данстан опускал самолет так низко, как только возможно, иногда он даже выдвигал шасси, чтобы коснуться пляжа в нескольких сотнях ярдов от цепочки людей, и поднимал в воздух огромные клубы мельчайшего белого песка.
После этого люди на берегу провожали его аплодисментами, а Данстан забирал направо, к океану, поднимался на несколько сотен футов, разворачивался на сто восемьдесят и летел вдоль берега на базу в Бьюйю. И каждый раз Рэй стоял, согнувшись, в кабине пилота за спиной у Данстана. Майор обожал выделываться, ну а Рэй получал удовольствие, наблюдая за Данстаном, когда тот с каждым разом отваживался спускаться все ниже и ниже, но это было не все. Было еще кое-что, что Рэй пока так и не смог сформулировать.
На следующий день после работы Рэй увидел на берегу чей-то одинокий силуэт. Он подошел, покашлял, чтобы его услышали, и встал рядом. Они стояли так вдвоем и смотрели на горизонт. В трех сотнях ярдов над рифом кружила стая морских птиц. Они висели над самой водой, словно подвешенные на веревочках.
— Прости, что я не подошел раньше, — сказал Рэй. — То есть что я не успел их остановить.
Флинн пожал плечами:
— Тогда они подловили бы меня в другое время.
— Возможно. Ты как, ничего?
— Сегодня утром мне целый час пришлось отстирывать свою форму.
Рэй чувствовал, как ветер раздувает его рубашку и сушит выступивший на коже пот.
— Я слышал истории, — продолжил Флинн, — о том, как обезглавливали людей во время восстания Мау-Мау. С помощью мачете. Отрезали голову человеку, а глаза продолжали моргать и смотреть. Вот каково это, а? Все еще что-то видеть?
Несколько мгновений они молча глядели на горизонт.
Потом заговорил Рэй:
— Мне кажется, тебе не стоит оставаться наедине с такими мыслями.
Они смотрели на кружащих морских птиц, похожих с этого расстояния на рой мошкары.
— Ты часто с базы уезжаешь? — спросил Рэй.
— Езжу в Стоун-Таун…
Рэй бросил взгляд на молодого авиатехника. Он был одет в рабочие штаны и белую майку. Глаза Флинна, неотрывно следящие за открывающимся перед ним видом, казались удивительно голубыми. Похоже, он не собирался откровенничать о том, чем его манит Стоун-Таун. Рэй наклонился и поднял ракушку. Перевернул ее, погладил пальцем бороздки.
— Вот и умница, — сказал он, протянув ее Флинну. — И не говори, что я никогда тебе ничего не давал.
Рэй поступил в Королевские военно-воздушные силы, в начале шестидесятых, чтобы выбраться из Британии. Его жена умерла, рожая их единственного ребенка, и если бы Рэй не сбежал, то попросту бы сломался. Хотя поговаривали, что он и так сломался. А кто-то говорил, что только лишь изменился. Впрочем, постнолицые святоши из его родни уверяли, что эта трагедия ничуть его не затронула, потому что он всегда был эгоистом. От таких людей ждешь, что они соберут семейный совет и решат, кому бы из них приютить младенца, пока его отец служит в тропиках. Но почему-то никто из них не рвался взвалить на себя заботу о малыше.
Рэй родился в такой тесной общине, что прямо не продохнуть. Его властная мать, отец-подкаблучник, все его дяди и тети ходили в церковь, как на работу. В суровую северную, ничем не украшенную, церковь, где подушки для молитвы считались излишней роскошью.
Какую бы невесту ни привел Рэй в свой дом в Хайде, родне бы она не понравилась. Они смотрели бы на нее свысока, будь она хоть принцессой, хоть нищенкой. Не то чтобы они были богачами, вовсе нет. Но очень гордились собой.
Впрочем Рэя это мало волновало, когда он пригласил девушку, которая вела лотерею в одном из баров Манчестера, в кафе «Кардома» на площади Святой Анны. Виктория. Вик, как называл ее Рэй, была его королевой. Может, его родственникам она и казалась всего-навсего девицей с лототроном, но Рэй ее боготворил. В один «прекрасный» вечер она вошла в дом семьи Кроссов в новехонькой мини-юбке.
— У нас число одиннадцать! Ножки![24] — опрометчиво воскликнул Рэй.
— Мы с отцом останемся здесь, — заявила его мать с недовольной гримасой, указывая на гостиную; отец послушно закивал. — А вы можете разместиться в южной комнате.
В южную комнату, крохотную пристройку к кухне, солнце и утром почти не заглядывало, а за весь оставшийся день в ней не становилось ни светлее, ни теплее. Не спасала даже близость к кухне. Никто никогда не жил в этой комнате, даже мать Рэя, хотя при ее характере столь суровые условия прекрасно бы ей подошли.
24
Если в России при игре в лото число 11 называют «барабанными палочками», то в Англии его называют «ножками» («Legs eleven»).