— Хороший план ты придумала, — сказала я.
— Мне тоже так кажется. — Она улыбнулась, а потом небрежно спросила: — Как ты себя чувствуешь, детка?
— Потрясающе отдохнувшей, — ответила я.
И это была правда. После фильмов, выпивки и еды, которую не приходилось готовить самой, я всегда чувствовала себя замечательно.
— Отлично, — сказала Тиш.
Она была права, все отлично прошло. Если не считать еле слышного шепота, чьих-то слов, плывущих в воздухе вокруг меня. Я осмотрелась по сторонам, проверяя, не смогу ли увидеть того, кто их произносит.
— Что там? — спросила Тиш.
И тут я увидела образ. Тело, лицо. Давно уже я не видела ее так ясно.
— Там был какой-то шум за дверью?
— Не совсем. Послушай, Тиш, иди-ка спать. Или позвони кому-нибудь из друзей и спроси, нельзя ли к ним приехать.
— Это еще зачем?
— Мне нужно поговорить.
— Ну, так в чем проблема, говори, — напряженным голосом предложила она.
— Я не с тобой говорить собираюсь, — ответила я.
— А с кем же еще?..
Я видела, как исказилось ее лицо, когда она поняла.
— О господи. Что, прямо здесь? Ты же мне обещала!
— Просто уйди к себе в комнату, и все будет в порядке.
Она убежала.
Перед захлопнувшейся дверью возникла маленькая Элис-Джейн.
Она пришла поздравить меня с Рождеством.
После я напоила Тиш горячим сладким чаем. Она была в шоке, и ее всю трясло, хотя обогреватель был включен на полную. Я набросила на нее еще пару одеял поверх пухового. Но она продолжала дрожать.
Я залезла к ней, обняла ее и говорила: «Эй, эй», пока она плакала. Как обычно и делают.
Но это не помогло.
Это никогда не помогает.
Она проспала до полудня, а когда проснулась, попыталась сделать вид, будто все хорошо, но даже себя не смогла обмануть.
Я дождалась, пока она примет душ, поест и выпьет кофе, а потом спросила, как бы между прочим:
— Как дела, детка?
— Ты так и не закончила свою историю, — сказала Тиш, уже не притворяясь, будто с ней все в порядке. У нас с ней спальни через стенку. Мы обе знаем, что притворяться она не умеет. — Ты не рассказала, правда ли… — Она умолкла.
— Ну хорошо, — предложила я. — Задай любой вопрос.
— Твои родители в самом деле убили твою сестру?
— Нет, они ее не убивали.
Тиш покачала головой, глядя на меня так, будто видела впервые.
— Но ты же сказала психиатру в больнице, что ее убили они.
— Да. И полиции тоже. И соцработникам. Вообще-то там было достаточно улик, чтобы их осудить. Моих родителей посадили, и в тюрьме они покончили с собой.
— Не потому что убили ее, а потому что не убивали.
Тиш уставилась на меня. Я спокойно встретила ее взгляд, дожидаясь следующего, закономерного, вопроса.
Она задала его шепотом:
— Эми, это ты убила свою сестру?
Я покачала головой:
— Нет, я ее не убивала.
Тиш вздохнула с облегчением. Но потом у нее возник еще один вопрос. Они всегда возникают.
— Но зачем? Зачем ты всем сказала, что ее убили твои родители?
Я представила, как призраки папы и мамы сидят за рождественским столом в доме брата и как счастливы они в кругу семьи, хотя живые их не видят. Жалеют ли они о том, что умерли так рано? Нет, не жалеют, хотя их смерть была ужасной.
— Мертвые умеют прощать, — ответила я. — В раю они обретают покой. Они не вспоминают старые обиды.
— Так кто же ее убил?
Я вздохнула.
Ненавижу этот вопрос.
От него все расплывается перед глазами, как после очень долгой пьянки.
— Эми, кто ее убил?
Этот вопрос был как еще один стакан водки поверх того, что было выпито за ночь. Я вдруг поняла, что уже очень поздно и меня страшно клонит в сон.
— Кого убил? — переспросила я, с трудом держа глаза открытыми.
Ох уж эти разговоры об убийствах. Тем более после такой длинной ночи. Мне ужасно хотелось улечься в постель и закрыть глаза, хотелось, чтобы стало тихо.
— Эми, посмотри на меня.
Нет, я вовсе не хотела ни на кого смотреть.
— Эми, это я, Тиш.
Вы представляете, сколько нужно усилий, чтобы продолжать разговор?
Вы представляете, какой это тяжелый труд?
И все на меня давят, давят.
Со всех сторон.
— А ведь раньше ты мне нравилась, — сказала я. Язык у меня заплетался — я сама это слышала.
— Тебе лекарство дать не нужно? — спросила Тиш. — Эми, сосредоточься!
Она была где-то очень далеко.
Я была слишком далеко.
Так всегда и бывает.