Боль в голосе любимого была неподдельна. Он раскаивался, и я ему верила. Просто не могла не верить. Ревность ведь тоже один из признаков любви. Значит, боится меня потерять, боится, что полюблю другого. Смешно.
- Вик, - простонала, не зная, смеяться или продолжать плакать.
С его стороны, наверное, это был удар под дых.
- Прости, любимая, - ласково умолял меня Викрам, но тут же изменил тон на приказной. - Но больше не рисуй никого.
- Да что за глупости у тебя в голове? Вик, я просто нарисовала Тамаре картину и все. Что в этом такого?
- Линда, ты не видела себя со стороны, когда ты рисуешь. Ты прекрасна.
- Вик, я беременная. У меня живот больше меня самой. Как я могу быть прекрасной.
- Глупенькая, для мужчин беременные очень красивы. Особенно, если любимая ждет его ребенка,- тихий ласковый шепот, нежные слова и практически невесомые поцелуи.
Сильнее откинула голову, открывая для Вика шею. Хочу еще плыть на волнах его бережной теплоты. Мягкие губы прошлись по чувствительной коже, подбираясь к ушку. Зубы несильно прикусили мочку. Дыхание сбилось у меня, я застонала, чувствуя, как начинает разгораться желание. Горячие пальцы рисовали круги на животе, волнительно и безумно приятно.
Но я обижена! Я потерплю еще чуть-чуть, еще самую малость.
Вздрогнула от того, как напористо Викрам развернул к себе, пытливо вглядываясь в мое лицо. Медленно склонился, даря теплую улыбку.
Прикрыла глаза, чтобы он не видел радости в них. Ведь именно ее я сейчас чувствовала. Я плавилась от желания, ждала с большим нетерпением поцелуя. Надеялась на большее, зная несдержанность любимого.
Ласково погладил лицо, гипнотизируя взглядом, лишая воли. Сама потянулась за поцелуем.
- Скажи, что простила, - выдохнул прямо в губы, обжигая, но не даря такого желанного прикосновения.
Моргнула, удивляясь, что в такой момент он еще мог разговаривать.
- Что? – переспросила, хмурясь.
- Скажи, что простила, - соблазнял меня Вик, слегка потершись носом об мой.
Не рассмеялась исключительно благодаря силе воли. Любимый был насколько сейчас ранимым и обезоруживающим. Я видела, как он ждал, боясь услышать другой ответ. Закусив губу, давилась смехом, чуть сотрясаясь всем телом.
- Линда, давай говори, - давил на меня Вик.
Вздохнув поглубже, я сдалась:
- Прощаю, - Вик склонился, правда, я успела выставить между нашими губами указательный палец, - но!
Выдержав театральную паузу, с трудом удержавшись, чтобы не рассмеяться, глядя на насупившегося любимого.
- Но я рисую все, что захочу! – закончила мысль.
- Но не голых! – прошипел Вик, боднув меня лбом. – Эта прерогатива моя! Если хочешь, прямо сейчас можешь приступать. Только я! Понятно?
- Вик, ты чудо! Раздевайся, буду тебя рисовать, - согласилась я.
Но никто из нас никуда не дернулся, а мы долго и самозабвенно целовались.
***
Кошир.
Вернувшись в жилой блок, выделенным им ши Махтаном, янарат изумленно заметил, что жена еще не вернулась. Нахмурившись, сверился с часами на стене. Тамара задерживалась.
Пустая спальня и скучающая кухня молчаливо требовали вернуть хозяйку домой. Усмехнувшись, янарат с удивлением понял, что сам хочет именно вернуть свое себе. Хватит уже Махтана и его фаворитку баловать. Все же кумир оказался не таким, как себе нафантазировал янарат. Ши Махтан, как и говорили слухи, был очень сдержанным и не позволял себе даже поднимать голос на подчиненных. Все его слушали, уважали, но Кошир ожидал другого.
Викрам виделся ему холодным и расчетливым воином. А тут… Его отношение к фаворитке поражало одержимостью. Он усмирял любого одним только взглядом, стоило кому-то хотя бы заикнуться о шии Махтан. Любовь!
Ши Нитпин произвел лучшее впечатление, чем Викрам. Вот это был самый настоящий лидер, но и он неприятно удивил своим нежеланием выходить из тени. Он управлял из-за спины своей фаворитки, дергая на ниточки. Он был кукловодом, которому был подвластен сам президент. И не с Санирой вела переговоры шиямата, сама того не подозревая, а именно с ним, с Джохаром.
И Кошир хотел не просто стоять рядом с этими выдающимися мужчинами, а задвинуть их себе за спину, ведь он был лучше, намного лучше, чем они.
С этими мыслями в голове янарат направлялся к жилому блоку ши Махтана, когда заметил Тамару, медленно идущую навстречу. Она шла, разглядывая лист, который держала перед собой. Ее бровки хмурились, глазки бегали, что-то самым тщательным образом рассматривая. Остальная часть лица была укрыта от Кошира за плотным листом бумаги.
Бумага была редкостью, и янарат понимал ценность того, что держала в руках его жена. Кош знал уже, что фаворитка и одна их подопечных ши Махтана были художницами. Особенно выдающаяся была именно подопечная госпожа Новик, к которой даже приставили Жибора в телохранители.