На полсекунды Тинсел застывает, когда видит меня, но быстро отмахивается от меня, обращаясь к Фрости.
— С ней все будет в порядке. Это было несерьезно, но ей нужно успокоиться и попытаться отдохнуть. — Тинсел испускает долгий вздох облегчения. — Что может произойти скорее раньше, чем позже, учитывая, какой у нее большой срок.
— Слава богу, — говорит Фрости, и я вижу, как она хватает свой сотовый. — Я просто собираюсь поставить в известность нескольких человек.
— Почему ты мне не позвонила? — спрашивает она свою соседку по комнате и начинает рыться в кармане в поисках телефона. — Черт, я, должно быть, оставила его в машине. Я не подумала.
— Этому можно дать лишь одно объяснение, — говорю я, и Тинсел смотрит мне в глаза. — Нам нужно поговорить. — Не говоря больше ни слова, я беру ее за плечо и вывожу из больницы.
— Ничего не поделаешь, придурок. У меня еще есть дела.
За пределами больницы разбит сад, где люди могут посидеть и насладиться видом или пообедать, когда стоят теплые деньки. Прямо сейчас
здесь все покрыто снегом, но все так же спокойно. К счастью, он пуст, когда мы добираемся до него, и я отпускаю Тинсел, прежде чем повернуться к ней лицом.
— Хватит, Тинсел, — рявкаю я, чувствуя, как меня охватывает гнев. — Довольно.
— Думала, ты трахнешь меня еще несколько раз, прежде чем все закончится, но мне все ясно, как белый день. — Она собирается уйти, и я хватаю ее за руку, чтобы остановить.
— Что? — Теперь мой гнев превращается в замешательство. — О чем ты говоришь?
— Обо всем этом. — Она машет руками, и я вижу слезы в ее глазах. — Знаешь, о чем я думала, когда была там с Кэрол? — Прежде чем у меня появляется шанс ответить, она продолжает. — Я думала, что, если я беременна и мне придется пройти через все это в одиночку, как ей? Что, если у моего ребенка есть отец, который держит нас на расстоянии, пока однажды, бац, наконец не решит, что они чего-то стоят? Я не поступлю так со своим ребенком, Джек.
Гнев, который я испытывал, мгновенно рассеивается при виде расстроенной Тинсел, и я переосмысливаю все, что произошло, и почему она убежала от меня этим утром.
— Нашим ребенком, — вмешиваюсь я, и она шмыгает носом, прежде чем снова пытается что-то сказать. — Нет, я не позволю тебе следовать за ходом мыслей, пусть эти мысли и смехотворны. — Она моргает, глядя на меня, а я придвигаюсь ближе, притягивая тело Тинсел к своему. — Я хотел тебя с того момента, как впервые увидел, Тинсел. В тот самый гребаный момент. Я держался на расстоянии не потому, что не хотел тебя, а потому, что боялся потерять тебя. Я понимаю это сейчас, и я понимаю, сколько гребаного времени я потратил впустую из-за этого.
В ее глазах вспыхивает искра надежды, но она быстро подавляет ее.
— Это не важно. Уже слишком поздно. — Она пожимает плечами, и я наклоняюсь ближе.
— Ты права, уже слишком поздно. Слишком поздно возвращаться к тому, как все было раньше. Я никогда не касался женщины с тех пор, как впервые
увидел тебя, Тинсел. Ты знала об этом?
— Но… но как насчет всего этого…
— Ни одной. — Мой голос полон убежденности, когда я нежно заключаю ее лицо в ладони. Я никогда не был каким-то большим дамским угодником. Я всегда хотел того, что было у моих родителей, но после их потери у меня появился миллион других причин для беспокойства и размышлений. — Для меня никогда не было никого, кроме тебя, и мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы перестать бояться. Страх никогда не обнять тебя ночью, или не увидеть, как ты идешь к алтарю в белом платье, или наблюдать, как ты укачиваешь нашего ребенка, или касаться твоей руки, когда мы смотрим. как наши внуки играют в снегу, намного сильнее, чем мой страх потерять тебя. Моя жизнь без этих простых вещей ничего не значит, Тинсел.
— Джек. — Она тихо произносит мое имя, пока ее слезы текут по щекам, но я туг как тут, чтобы вытереть их.
— Какая-то часть меня боялась того, что может сказать Норт, но я понял, что в глубине души не это держало меня на расстоянии все эти годы. Это был просто предлог, чтобы мне не было больно.
Она глубоко вздыхает, и я чувствую, как тело Тинсел расслабляется в моих объятиях. Возможно, это первый раз, когда я обнимаю ее, когда сердце и разум Тинсел по-настоящему открыты.
— Я люблю тебя, Тинсел. Я всегда любил тебя. Тебе никогда не придется беспокоиться о том, чтобы самой воспитывать нашего ребенка или избавиться от меня. Ты можешь пробовать все, что захочешь, но ты не оттолкнешь меня. Если только тебе и вправду не нравится, когда за тобой гонятся, в этом случае я могу оказать услугу в особых случаях. — Она смеется, и я наклоняюсь, чтобы прижаться губами к ее губам.
— Я тоже тебя люблю, — говорит она между поцелуями, и мое сердце сжимается так сильно, что мне кажется, оно может разорваться.
— Тогда самое время сделать это официально, — говорю я, делая шаг назад, и она смотрит на меня в замешательстве.
— Что ты… — Но ее слова обрываются, когда я опускаюсь перед ней на колени.
— Выходи за меня замуж, — говорю я, и это не вопрос. — Ты уже моя лучшая половина, мой лучший друг, моя гордость и радость, и моя родственная душа. Теперь я хочу, чтобы ты тоже стала моей женой.
— Ты знаешь, я, вероятно, могла бы найти способ выписать тебе штраф за это. — Она шмыгает носом, ее улыбка становится шире, и она протягивает руку. — Но позволь мне проверить камень, и я, возможно, оставлю это без внимания.
— Приятно осознавать, что ты открыта для взяток. Я целую ее палец, прежде чем вынуть кольцо из кармана и надеть ей на руку кольцо с большим бриллиантом овальной формы.
— Срань господня, — произносит она немного громко, и я смотрю на нее, смеясь.
— Если бы я сказал тебе, что купил его на следующий день после нашей первой встречи, ты бы подумала, что я сумасшедший? — спрашиваю я, притягивая ее к себе, все еще стоя на коленях в снегу.
— Я бы подумала, что ты сошел с ума из-за того, что все это время занимался этим и вел себя как мудак.
— Это хорошо, что ты любишь меня, — говорю я, хватая ее за задницу обеими руками.
— Тебе несказанно повезло. Ее улыбка - врата в чертог порока, когда она прижимает свои губы к моим, и мы официально решаем нашу судьбу.
ЭПИЛОГ
Тинсел
— Что ты делаешь?! — Я огрызаюсь на Джека, когда он проскальзывает на пассажирское сиденье моей машины.
Откуда он вообще взялся? Я бы поставила свою жизнь на то, что он поставил на меня маячок. Полагаю, это справедливо, поскольку у меня стоит один на его телефоне. Кому-то это может показаться странным, но не похоже на то, что у нас общий аккаунт на Facebook или что-то в этом роде. У Джека нет социальных сетей, и это хорошо, потому что я бы использовала их, чтобы следить за ним еще пристальнее.
— Мог бы задать тебе тот же вопрос, — говорит он. — Я не вызывал полицию, так что технически ты вторглась на чужую территорию.