— Выкладывай, что происходит. Что стряслось?
Я делаю глубокий вдох и очень медленный выдох, и у меня возникает такое чувство, что это обращение готовилось годами. Думаю, так оно и есть на самом деле, но я наконец-то готов перестать притворяться. Я думал о том, как это сказать, и я все еще не уверен. Хочу облегчить ему участь, чтобы у него не было шанса взбеситься. Я обязан ему вдумчиво и подробно все изложить.
— Джек, в чем дело?
— Я влюблен в Тинсел, — выпаливаю я и понимаю, что это совсем не то, что я планировал ему сказать.
Норт стоит, замерев, целых две секунды, и я начинаю паниковать.
— Извини, я не это имел в виду… я имею в виду, я действительно это имел в виду, но я не хотел, чтобы это вышло таким образом. Черт, я делаю все неправильно.
Запустив пальцы в волосы, я поворачиваюсь и тру глаза, пытаясь справиться со своими эмоциями. С тех пор как я прикоснулся к Тинсел и поцеловал ее, я потерял всякий контроль над своим мозгом.
— Норт, ты мне как брат, но ты уже знаешь это.
Я смотрю на стену, потому что мне невыносимо видеть выражение разочарования или неодобрения на его лице.
— Когда я впервые встретил Тинсел, я влюбился в нее с первого взгляда, но ты был мне таким хорошим другом, что я не хотел переходить эту черту. Она для меня все, и это все, о чем я могу думать. Я понимаю, если ты разозлишься, но я не собираюсь держаться от нее подальше. Я пытался, я действительно пытался, но я больше не могу любить ее на расстоянии.
Наступает еще одна долгая пауза, и я опускаю голову, ненавидя то, что Норт воспринимает мое заявление негативно. Я пытаюсь придумать, как лучше это объяснить, когда слышу звук, которого никак не ожидал.
Смех Норта становится все громче и громче, пока я не оборачиваюсь и не вижу, как он наклоняется и хватает себя за живот. В его глазах стоят слезы, когда он смеется еще громче, и мое замешательство превращается в гнев.
— Это не смешно, — говорю я холодным тоном.
Норт поднимает палец вверх, пытаясь сдержать смех, но безуспешно. В последний раз я видел его таким, когда нас выгнали из общежития, и мне пришлось залезть в окно второго этажа, и в итоге меня поймала охрана кампуса. Возможно, я немного описался в процессе, но это не то, что мне хотелось бы сейчас обсуждать.
— Над чем, черт возьми, ты смеешься? — Я скрещиваю руки на груди и даю ему еще один шанс покончить с этим.
— Мне жаль, — говорит Норт, вытирая слезы и пытаясь отдышаться. — Просто ты был до крайности серьезен, когда признался в этом.
— Да, я знаю.
Начинаю злиться на то, как он отвергает то, что я только что сказал.
— У меня серьезные намерения на ее счет.
— Нет, я имею в виду то, как ты это сказал, как будто я не в курсе. — Он снова смеется, а я стою в замешательстве.
— Что?
— Ты думал, я не знаю?
Норт смотрит на меня, и его улыбка становится только шире.
— Вау, я не могу решить, думаешь ли ты, что я настолько глуп, или же глуп здесь только ты.
— Осторожно, Норт. Я надрал тебе задницу однажды, и я сделаю это снова.
— То, что ты случайно ударил меня, когда я выскочил и напугал тебя, не засчитывается как задниценадирательство. Норт подходит к своему столу и прислоняется к нему со своей широкой глупой улыбкой на лице.
— Я думал, что борюсь за свою жизнь. — Я машу рукой, чтобы сменить тему. — Какого хрена, Норт? Ты знал все это время и никогда ничего не говорил?
— Это было не мое дело.
Он пожимает плечами, как будто я не страдал молча в течение этих долгих лет.
— Ты даже не взглянул на другую женщину с тех пор, как встретил ее. Черт, я понял это в первый раз, когда привел тебя домой, и ты все время пялился на нее. Я просто предполагал, что однажды вы двое, наконец, поймете очевидное.
— Все это время.
Чувствую, что Норт солгал мне, но он этого не делал. Этот странный груз свалился с моих плеч, и теперь я должен решить, что с ним делать.
— Ты знаешь, что я чувствую по отношению к тебе, Джек. Ты мой названный брат. — Он тычет меня локтем в бок. — Я не мог бы пожелать лучшей кандидатуры для своей сестры. Но есть одна проблема.
— Какая? — Я сажусь, гадая, какое сенсационное признание он собирается обрушить на меня.
— Ты должен убедить ее в этом.
— Черт, — шепчу я, глядя из окна его офиса на Центральную улицу. — Какого черта?
Оттолкнувшись от стола, я подхожу к окну и вижу Тинсел, входящую в магазин одежды Кэрол. На ней длинный плащ и…
— Она надела парик? — спрашивает Норт, и я качаю головой.
— Это будет сложнее, чем я думал, — признаю я, и Норт издает смешок.
— Добро пожаловать в семью.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Тинсел
Кэрол осматривает меня пристальным взглядом, когда я вхожу в ее магазин одежды.
— Что, черт возьми, ты делаешь, Тине?
— Ты узнала меня?! Я была уверена, что эта маскировка идеальна.
Я делаю все возможное, чтобы избегать Джека любой ценой. После того, что случилось, я не думаю, что смогу смотреть ему в глаза. Он отшлепал меня, а затем вошел в меня, до того, как просто взять и уйти. Разве девушка не заслужила немного объятий после случившегося? Не то чтобы я чего-то хотела, но мне бы понравилась такая возможность.
— Не хочу ранить твои чувства, но, возможно, работа под прикрытием - это не твой конек.
— Я не работаю под прикрытием, — бормочу я.
— Тогда что ты делаешь? — Кэрол смеется, потирая живот. Я никогда не видела никого настолько очаровательного во время беременности, чем она. У нее идеальный маленький животик, который появился совсем недавно.
— К чему все эти вопросы? Я здесь полицейский. Не хочешь рассказать мне, откуда у тебя этот животик? — Я показываю на ее живот, а Кэрол краснеет.
— Твоя мама никогда не рассказывала тебе о птицах и пчелах? — она дразнит меня.
О, она мне рассказывала. Она просто случайно опустила ту часть, где пчелы шлепают птиц.
— Почему это вообще так называется? — Я морщу нос.
— Думаю, это связано с пчелами, опыляющими цветы, что символизирует мужское начало, а птицы, откладывающие яйца,
приравниваются к женской овуляции.
— Полагаю, им нужно внести коррективы в образность этой истории.
Кэрол фыркает от смеха.
— Почему бы тебе не взяться за написание одной такой?
— Я полицейский. — Почему я должна постоянно напоминать людям об этом? Кэрол качает головой, глядя на меня так, словно я выгляжу смешно. Мне нужно выяснить, какая пчелка опылила Кэрол. Вот это загадка, которую я бы с удовольствием разгадала.
— Есть ли причина, по которой ты пришла сегодня? Ты хочешь подарить своей маме платье на Рождество?
— ЭЙ, а что, если это я хочу платье? Прошлой ночью я потрясающе выглядела в том красном платье-свитере.
— Но это платье Фрости.
— Боже, тебе обязательно меня распекать?
— Хорошо, давай я принесу тебе несколько платьев для примерки, — бросает она вызов, и я сдуваюсь, как какой-то дешевый стул.