Глава 30
— Спустя пару недель, как ты уехал. Я ходила разбитая. Злая на тебя и на себя, в том числе. Стоило зайти разговору о тебе. Я тут же вылетала из комнаты. Родители пытались поговорить со мной. Но все было без толку. Я была сама по себе. Погрязла в своей боли. Не замечая очевидных вещей. Я тогда плохо ела. И меня начало рвать. Я списала все на стресс и недоедание.
— Пока однажды ночью я не осталась у подруги с ночёвкой. Родители практически силой выталкивали из квартиры. Чтобы я развеялась. И тогда я подумала, что это мне пойдет на пользу. Мы легли спать. Среди ночи я проснулась от сильнейших болей, которые никогда не испытывала. Низ живота тянуло. Я подумал что месячные пришли. У меня тогда была задержка. Которую я тоже списала на стресс. Но когда открыла глаза и увидела сколько там было крови. Я от страха и боли закричала. На мой крик прибежала подруга. Вызвала скорую и меня увезли. Врач сказал, что случился выкидыш. Что просто так бывает. И в этом никто не виноват. — Слышу за спиной сдавленный звук. И удар о дверь. Вздрагиваю всем телом. Никита не уходит, поэтому я продолжаю. — После чистки меня перевели в палату. Они обязаны были доложить родителям. Так как я была несовершеннолетняя. Но подруга, чьи родители были очень влиятельными людьми. Договорилась чтобы об этом никто не узнал. Она покрывала меня перед родителями. После того как пролежала пару дней в больнице. Ещё пару дней у подруги. Это дни я позволила жалеть себя. Плакала, кричала. Ощущая себя пустой. Я думала что самое худшее позади. Но когда я приехала домой. Меня начали мучить кошмары. Я кричала во сне. Билась в истерики. И родители отвели меня к психологу. Я рассказал все.
— Это было только между пациентом и врачом. Мне прописали антидепрессанты. Они практически не помогали. Тогда мне выписали самые сильные. Благодаря лекарством и терапии. Я начинала приходить в себя. И строго на строго запретила себе быть жалкой и сломанной. И у меня практически получалось. Пока снова не появился ты. — произношу охрипшим голосом. Сил просто не осталось. Как и слез.
— Блять! — орет Никита. Заставляя все внутри меня сжиматься. Слышу, как что-то разбивается. Летят вещи. Громиться моя спальня. Я все так же стою к нему спиной, боясь повернуться. Взглянуть в его глаза. Увидеть жалость, презрение.
Но другого выбора мне не даётся, когда разворачивают лицом лицу к человеку, которого я любила всю жизнь. От которого была беременна. И потеряла ребенка.
В его глазах нет презрения. Но есть тонна боли, непонимание, печали.
— Почему? — хрипит. Вцепившись в меня мертвой хваткой. — Почему не рассказал мне? Почему?
— Я не хотела всего того, что между нами произошло. Я пыталась тебя избегать. Ненавидеть, призирать. Винить во всех своих проблемах.
— Нет, — заторможено мотает головой. Слезы стекают по его щекам. Это так печально видеть его таким. Убитым. — Почему ты не рассказала мне. Хотя бы за всю ту неделю, что мы были вместе. У тебя было много шансов рассказать мне все. Но ты молчала. Почему?
— Я не знаю. — всхлипываю. — Я боялась, что это все изменит между нами. Я не хочу терять тебя.
— Ты вообще не собираюсь мне говорить? — шипит. Когда я молчу. Он все понимает. Пораженно и обиженно смотрит на меня. Отходит все дальше и дальше. Пока не оказывается возле двери. Открывает ее и вылетает из комнаты.
— Никит, пожалуйста, не уходи. Давай поговорим — кричу ему в след, когда он в спешки начинает натягивать верхнюю одежду.
— У тебя было много времени чтобы все рассказать и поговорить тоже. Но ты предпочла утаить от меня что потеряла НАШЕГО ребенка. — кричит. Его трясёт. Он не пытается сдерживать слезы. — Поэтому нет. Сейчас я не хочу ни о чем с тобой говорить. И вряд ли захочу.
Когда хлопает дверь, все внутри меня умирает. Этого я и боялась. Теперь он не сможет простить меня. И я это понимаю и принимаю. Не важно как моё сердце сейчас готово вырваться из груди и убежать. Я не иду за ним. Не ищу его. Это стоит больших усилий. Но сейчас я в первую очередь думаю о нём.
Глава 31
Никита
Музыка орет, люди танцуют веселиться. Ни каких проблем. Никаких забот. А я бухаю один уже второй день подряд. Так хуёво мне ещё не было никогда. Она потеряла нашего малыша. Страдала, пока я развлекался и отдыхал в свое удовольствие. И даже не думал, что в моей родном городе. Красивая и сильная девочка страдает.
Какой я мудак. Я даже не помню нашу ночь четыре года назад. Нажрался тогда в хлам. С середины вечеринки не помню ни хера. Тогда думал, что моя жизнь кончена. Уезжаю туда, где не знаю никого. Я даже тогда язык плохо знал. Мои друзья остаются в Москве. Их жизнь продолжается, когда моя рушиться.
Я чувствовал тогда несправедливость. Злость на мать, да и на отчима. То, что они решили все за меня. Место себе не находил. Но друзьям говорил совсем другое. Хвастался, рассказывая как заживу в новой стране. Но это была всего лишь маска. За которой я прятался, чтобы никто не видел как я страдаю.
И та вечеринка для меня была как во сне. Притворился радостным, зажимался с девочками. Я даже тогда не помню Ксюшу. Ее видел только как влюблённую в меня девочку. Что ещё так мала. Я не заслуживал ее тогда и не заслуживаю сейчас.
Но то, что я сделал, никогда себе этого не прощу. Просто разрушил ее жизнь. Продолжая жить, как и обычно. Вечеринки, девочки, алкоголь. А потом и наркота. Все мои проблемы, что для меня были так важны тогда, сейчас просто меркнут на фоне того, что пережила моя маленькая девочка. Сильная и такая красивая.
Я не должен был оставлять ее. Но блять, если бы я остался, было бы только хуже. Ее вины нет. А вот моей вагон и маленькая тележка. Я тогда уже был взрослым парнем. Который должен был понимать. Но я сук ни хуя не помню. И это моя вина. И только моя.
— Ксюша- скулю, опрокидывая голову на спинку диванчика. Голова кружится. Бухло уже не лезет. Но я заливаю его в глотку уже из горла. Но это не позволяет заглушить боль. Вот ни капли.
— Никит, — через гул в своей голове слышу женский голос. Но не обращаю ни какого внимание. Мне по хуй. Сейчас мне это нужно меньше всего. Я хочу просто побыть один.
Но настойчивая девка трогает меня за плечо. Не глядя, вяло скидываю руку с себя. Мне становится мерзко. Только одному человеку позволено трогать меня. И это моей любимой девочки, перед которой я так виноват.
— Никит — жалобно скулит
Господи! Неужели непонятно. Что ей не рады. Ну вот что за идиотка?
Сижу в той же позе, пока это дура не начинает гладить меня по груди и будто случайно задевает член. Который спит. Хотя ему раньше хватало и таких прикосновений. Но сейчас меня начинает тошнить.
Сильно хватаю ее за руку, возможно даже оставляю синяки. Но мне по хуй. Она взвизгивает. Я поднимаюсь, зло смотрю на девчонку. Которая учиться с моей Ксю. И ту которую я трахал пару раз. А лучше бы этого не делал. Та ещё прилипала.
— Ты большая? Съебись! — кричу что есть силы. Выплескивая всю злость, а ее у меня сейчас очень много. Она вздрагивает, пытаясь вырвать руку из моего захвата.
Даже понимая, что ей больно, не отпускаю.
— Ты с первого раза не понимаешь? Ещё раз рядом с собой увижу. Лучше меня послушаться. И не знать, что я тогда сделаю. Поняла? — снова кричу. Та начинает трясти головой.
Знаю, что делаю ей больно. Но она должна понять, что я ублюдок и со мной лучше не связываться. Она не любит меня, девчонки просто захотелось лучшей жизни.
Знаю я таких. Много повидал. Они думают, если трахаться с богатым мужиком. То это сделает их жизнь лучше. Ненавижу таких. И эта должна понять, что ей ничего не светит.
— Не слышу! — рычу на испуганную девчонку. Та начинает кивать. Страх в ее глазах отрезвляет меня. Ослабляю захват, но не отпускаю.
— Да — пищит.
— Эй, Никитос! Хватит! — Макс подходит, тянет мою руку, чтобы я отпустил напуганную девушку. — Она тебя поняла. — Хлопает меня по плечу. Когда я освобождаю ее. Та быстро, что позволяют высокие каблуки, убегает, не оглядываясь, потирая руку. Да, точно. Перегнул. — Что с тобой, друг?