- Ну и цены в этом году. За Дошираками очередь в километр. Я не стал стоять, - поведал Серёга.
- Ну и правильно, чего деньги зря тратить? Лучше оставить на пиво! – весело отозвалась Света.
Как будто у неё вообще были теперь деньги, - подумала она, забавляясь собственной наглостью и чувствуя, как рядом кипит от возмущения Надя. «Однако же, по-прежнему сидит на моём спальнике. И спасибо не сказала».
Света подумала, что теперь ей предстоит жить милостью своих друзей. А у них у самих, - поняла Света, - милостей было не слишком много. Наверно, и деньги, одолженные ей Серёгой, тоже не хило пошатнули их общее благосостояние. Но Свете почему-то было теперь на всё плевать.
Немного боязливо Серёга воткнул свою вилку в кусок мяса, лежавший с краю Надиной тарелки. Надя молча проследила взглядом за уплывающим шашлыком.
- Хочешь? – спросил Свету Серёга.
Света засмеялась и кивнула.
Надя покосилась на них с ненавистью, но снова ничего не сказала.
Света, почти не почувствовав, по-волчьи проглотила кусок. Серёга ещё раз запустил вилку в Надину тарелку - на сей раз для себя, - после чего Надя поспешила дожевать оставшееся. С несказанным удовольствием Света заметила, что изящества при этом у неё поубавилось.
Наконец, на одной из сцен заиграли. Запели какие-то флейты; настраивая звук, пульсировали усилители. Кто-то пробовал электрогитару.
Небо над их головами было всё ещё белёсым, но вдруг все спохватились, что уже десять утра. Очевидно, это и был цвет сегодняшнего неба, и ждать большего не имело смысла.
С началом музыки ожило всё.
Люди на земле зашевелились, многие, угаревшие накануне, не разлепляя век и волоча за собой спальники, поползли на звук. Перебравшись под играющую сцену, они заворачивались в спальники и снова засыпали.
Светины друзья тоже снялись с места, перебираясь ближе к одной из сцен.
- Мы встретили Артура и Диану, - сказал Серёга, пока они волокли спальники и рюкзаки на новое место. Света, не слушая, кивнула.
Серёга посмотрел на неё неодобрительно.
- Артур. С нами на одном курсе учится.
- Ну да, - кивнула Света.
Серёга снова посмотрел на неё скептически, но больше не пытался втянуть в разговор.
Время на поле тянулось без всяких опознавательных знаков. Тучи затянули небо, и солнца не было видно. Музыка звучала теперь с разных сторон, группы сменяли одна другую, временами, от какой-нибудь из сцен слышался одобрительный рёв, отмечающий выход более популярных музыкантов.
Для Светы всё было, как в полусне. Никуда больше не нужно было идти, никуда не нужно было прорываться, и что-то, похожее на растерянность, не отпускало её. Словно то, что должно было быть завоёванным, было дано ей в долг. Словно кто-то отобрал у неё подвиг. Словно Прекрасная Дама оказалась ворчливой любительницей шашлыков из соседней деревни.
Словно вся эта ночная королевская рать охраняла обычное замусоренное поле.
Днём к ним и впрямь присоединился худенький, словно двенадцатилетний мальчик, Артур. Сестры с ним не было, и Света с нервным смешком подумала, что один он не слишком усилил их компанию. Артур сообщил, что они встретили Пашу, и Диана пошла с ним посмотреть на вип-стоянку.
К середине дня над полем начали сходиться дождевые тучи, но Свете уже было лень подниматься с пенки и думать о том, как защитить вещи от дождя.
Под набрякшим небом по полю, растянувшись цепью, надвигалась армия мусорщиков, прочесывающих поле. Смотреть на это с земли было страшновато, но и это был не повод, чтобы теперь шевелиться. Когда они приблизились, Света зажмурилась, с каким-то ненормальным любопытством ожидая, что её сейчас затопчут. Справа и слева послышался шорох, дуновение ветра, и всё стихло. Она подождала еще пару секунд и открыла глаза. Пивные банки исчезли. Пластиковые тарелки, сигаретные пачки, отсыревшие газеты и салфетки остались на своих местах, вмятые в податливую черную землю: японцы выстроили бы на этом очередной остров.
Света приподнялась на локтях и оглянулась. Мусорщики волочили за собой огромные чёрные мешки, набивая их подбираемыми и тут же сплющиваемыми пивными банками. Армия шла дальше, а эти мешки, как скирды с кладбищенского поля, оставались чернеть на земле.
Никого из её друзей не было. Она лежала одна посреди брошенных тарелок и салфеток.
Что-то в этом году было не так. Даже музыка, звучащая здесь, казалась почему-то скучной. Впрочем, может, всё дело было в погоде.
В прошлом году в это время стояла сушь и пекло. Они с Серёгой бродили по полю между сценами и, ногами раскидав мусор, садились послушать музыку, там, где вздумается – не нужно было ни пенок, ни сидушек – земля была суха и прогрета, земля была гостеприимна.
Вода продавалась в пятилитровых канистрах, и больше её на поле не было, но всегда находился кто-то щедрый и обливал толпу из этих бутылок. Они с Серёгой промокали насквозь, но уже через двадцать минут всё на них высыхало. За три дня Фестиваля всё вокруг, - и они сами, - покрылось слоем рыжеватой пыли от вытоптанной ногами, иссушенной земли. Были и закаты, и палящие полдни, и музыка, ревущая и пульсирующая до глубокой ночи. А ночью над головой были звёзды – ведь палатки были ни к чему.
Теперь ботинки на ней так и не высохли за прошедшие несколько часов, и когда она их снимала, они пахли болотом и тиной.
Да, наверное, всё дело в погоде, - решила она.
Начался дождь.
Дождь посреди открытого поля, окруженного тройной цепью ментов, вогнал Свету в оцепенение. Скоро стало не важно, что на рассвете промокли ботинки. Разница между сухим и мокрым быстро стиралась, не смотря на дождевик, и вскоре сухого на ней не стало вовсе. Дождь намочил волосы и плечи, капли потекли по лицу, потом заструились по спине.
Дождь промочил её насквозь, но скрыться от него всё равно было негде, и потому она не двинулась с места.
За пару часов поле Вторжения развезло от края и до края. Вода потекла в низину, занятую палаточным лагерем для тех, кто не хотел ночевать под открытым небом. Даже будь это Светиным единственным жилищем на всём белом свете, она бы не полезла теперь в эти затопленные норы.
Содержимое переполненных «голубых кабинок» того и гляди грозило тоже хлынуть через край и влиться в дождевые потоки, струящиеся по голой вытоптанной ногами земле. Говеный фестиваль и впрямь грозил превратиться в дерьмовый по-настоящему.
Света поднялась с земли и пошла на поиски Серёги, Руслана и остальных.
- Вам не кажется, что пора валить отсюда? – спросила она, стараясь перекричать музыку и откидывая мокрые волосы со лба.
- Вечером – «Алиса», - авторитетно возразил Сергей, тоже повышая голос.
Руслан улыбнулся, подтверждая его слова, и Света поняла, что против лома нет приема.
- Ладно, - Света кивнула.
Дождь снова пошёл и снова прекратился. Это теперь не имело значения, когда всё уже было мокрым.
Света лежала на пригорке и ожидала невиданного и ужасающего прилива с тем благодушным терпением и спокойствием, которое так украшает настоящих героев. Пусть она и не прорвала-таки фестивальную охрану, но она, по крайней мере, не жаловалась. К тому же, Надя уже устроила истерику по этому поводу, освободив её от необходимости трепать голосовые связки. На поле аэрации медленно наползали дождливые сумерки.
И вот уже тьма сгустилась над полем, и по толпе заметался кровавый свет прожекторов. Толпа радостно взревела. Светины друзья-удальцы прыгнули в самую гущу и растворились.
Света почувствовала, как в её кармане зазвонил телефон. Этого звонка она, в общем-то, ждала весь день. Она поднесла трубку к уху. Сначала она подумала, что звонит Димка, но звонил Команданте. Слов было почти не слышно, но она поняла, что они тоже каким-то образом прошли на Фестиваль, и были теперь в толпе. Они искали друг друга, но в такой давке встретиться было нереально.
Когда Алиса закончила играть, ничто больше Светиных друзей на поле не держало. Грязное разъезженное поле Вторжения ещё шевелилось под опустившимся покровом темноты, когда они шагали к выходу. Сразу же за рядами металлоискателей начинались необозримые блаженные неподнадзорные пространства, с магазинами и с едой на каждом шагу, и одна только эта мысль пьянила. Света слушала, как на ходу привычно и скучно ругаются Серёга и Надя, и теперь уже не сомневалась, что эта Надя ей не соперница. Она была абсолютно как все эти унылые вечно недовольные девицы, и Света больше не удивлялась, что Серёга так охотно сбегает из дома при любой возможности. Света подумала, что больше не станет его за это корить.