VII
Когда брат проснулся, он, шатаясь от похмелья, поднял бучу и начал что-то бурчать себе под нос, ругаясь и заваривая крепкий чай, но потом вмиг раздобрел и пригласил на диван Леру. Уже не чувствуя прежнего дискомфорта, Егор умиротворенно, приняв свою печальную судьбу непризнанного идальго, сидел с сигаретой и медленно, медитативно зарисовывал пейзаж из окна, бросая грубые и четкие линии на бумагу.
После долгого прощания, даже намеков на слезы старшего брата, во что Егор, конечно, слабо верил, Лёша с Лерой уединились в ванной и наконец смогли расстаться на приятной ноте. Из обещаний Лёша дал лишь то, что вернется, что бы на его пути ни стояло. Конечно, он понимал, что есть человек, который ему важнее и дороже, за которым нужен будет глаз да глаз, но лишний раз он не хотел разжигать пожар грусти в девушке. И все же, говорил он искренне, ведь она была той, кто одна из немногих после брата смогла убедить его, что даже смерть не сломает его, пока он не вернется к ней снова.
Наступил вечер. В комнате, так же неожиданно, как и всегда, появилась Маша. Ее возвращение было делом очевидным, так что никто тому особого значения не придал. Лишь Егор состроил такую мину, словно был уверен в том, что она вернется, хотя даже тогда в нем росли семена сомнений.
Было решено выйти позже, под ночь. Маша сидела за столом и что-то рисовала, пока Егор в сотый раз проверял собранные вещи. Сев за стол, он принялся жадно уплетать разогретый чебурек.
На диване сидел старший брат, стараясь выжать максимум из открытого интернета. После расставания с Лерой он был полон сил и мотивации идти вперед, чувствуя ту волю к жизни, что посещает писателя за рукописью, художника за полотном, Луи Армстронга за трубой. Он чуть раскрепостился, и теперь это был полный энтузиазма человек. Вмиг забыв обо всех ужасах, о которых предупреждал отец, он уселся на диване и принялся трескать орешки, словно ожидая школьной экскурсии, полной беззаботного смеха и дешевых чипсов, рассыпанных на задних сидениях автобуса.
Смотря на это, Егор занял себя тем, что начал подглядывать в блокнот Маши, но стоило ему бросить беглый взгляд, как он сразу подавился и залился истеричным смехом. Он выхватил блокнот из ее рук и, давясь и заливаясь слезами и чебуреком, подполз к старшему брату. Лёша посмотрел на трясущийся от рук Егора блокнот и увидел там себя. На рисунке толстый, набравший пару десятков кило Лёша вальяжно развалился на диване, держа в правой руке пачку орешков с надписью «Timekiller». На грязной рубашке, еле обхватывающей его массивное тело, было написано «Король прокрастинации». Чуть не раскрыв вырывавшийся из него смех, Лёша посуровел и сказал:
– Маша… Ты теряешь самообладание. Твоя наглость начинает переходить все границы. Запомни раз и навсегда, кто согласился взять тебя под свое крыло!
Сложившиеся не самым складным образом их отношения ранее подействовали идеально. Девушка испуганно схватилась за край легкой рубашки, вся побагровев. Но ее нарастающий страх вмиг разрушил старший брат, который залился истерическим смехом. Егор протянул ему ладонь и дал пять.
Задрав гордо нос, она выхватила блокнот и бросила: «Идиоты». Егор, знавший, что карикатура на убивающего время до вечера старшего брата была в корне неверной, залился слезами и тяжело упал на ковер. И все же даже эта, довольно комичная, ситуация позволила разглядеть то, в чем он все еще сомневался: Маша явно не меньше их хотела идти вперед. Страх, который в ней появился от одного лишь намека, что ее могут выписать из числа участников путешествия, это отлично показал.
Остатки вечера Егор старался максимально использовать, чтобы наладить отношения Маши с братом. Ее рисунки, которыми он, словно собственным ребенком, гордился, Егор демонстрировал Лёше, не раз намекая на то, каким бы она могла стать хорошим членом их группы художника и писателя. На все это Лёша лишь одобрительно кивал и не предлагал ничего нового. Только изредка он вскидывал брови и показывал причудливый орешек из пачки, форма которого явно могла отличаться от остальных.
Накануне выхода на улицу Егор, пока Маша и Лёша пошли к тетушке Твид, задумался о том, насколько же каждый играет важную роль в их приключениях, а сам он был лишь балластом на шее брата. Очередной приступ самобичевания и подавленности нахлынул на него. Никаких особых способностей у Егора не наблюдалось, и с этого момента на него напал какой-то демон, который еще долго не сможет его отпустить. Невротиком он был всегда, но в самый ответственный момент это очень сильно мешало сосредотачиваться на конкретных вещах. Все вокруг будто бы становилось незначительным, а твоя проблема захватывала все внимание.