Спустя час раздумий и рисования домиков в альбоме Егор так и не пришел ни к каким выводам. От нечего делать он упал на диван и совсем потерялся. Руки было в прямом смысле слова девать некуда, как вдруг в нос ему ударил жуткий запах гноя, сырости, подвала и земли одновременно.
– Древесина гнилая, что ли… – начал монолог сам с собой Егор, как вдруг запах так резко ударил в нос, что того чуть не вырвало. – Что за черт!
Зажав нос, он вскочил на ноги. Спустя минуту запах и интерес к переменам прошли. Он грустно упал на диван, как в нос снова ударил жуткий смрад, словно усиленный многократно. Повернув голову, Егор заметил струйку дыма, медленно выплывающую из-за дивана. Встав снова и окинув взглядом исполинских размеров диван, занимавший всю ширину стены чердака, Егор взгрустнул, даже отчаялся, но горячий нрав и появившееся занятие, пусть то будет даже уборка, не дали ему махнуть рукой.
Повозившись пару минут с тяжелым поролоновым монстром, Егор наконец открыл себе путь в те самые страшные места, в которые люди заглядывают разве что во время генеральных уборок, эдак раз в год, а то и реже. К его удивлению, за диваном, что уже несколько лет томился на одном и том же месте, оказалось, помимо горы пыли, паутины, соленого арахиса и крошек, образовалась дыра размером с увесистый арбуз. Снаружи было заметно, что отверстие было сделано на скорую руку и в спешке, о чем говорили его острые шершавые края и паутиной треснувшая обшивка дома. В дыре лежала более-менее целая и свежая коробка, наверху которой уместился маленький металлический кубик, источавший тот самый запах гноя и сырости. Вспомнив техники брата, Егор попытался разбить его ударом о стену, но прочная конструкция даже не треснула, а только болью отдалась в запястье и его костях. Тогда он просто швырнул его в окно в и без того смердящую мусорку, которую уже третью неделю не вывозил мусоровоз.
Сев за стол, он долго смотрел на коробку, думая, что это какое-то послание от старых жильцов или того хуже – бомба; но, немного поразмыслив, он понял, что такая идея просто смехотворна, и они с братом никаким террористам не сдались и в помине. Смотря на тяжелую коробку, Егор, ликуя и сгорая от любопытства, взялся за нож и в эту секунду полностью забыл о Лере, брате и прочих, кто его волновал доселе. Сейчас его горящий взгляд был нацелен на причудливую упаковку, в которой хранилось, по его мнению, что-то очень важное и ценное.
Воображая себе секретные чертежи, кипы писем старых жильцов, жутких зверей, драгоценности и прочие интересные штуки, которые могли быть там, он управился с тонной скотча и обнажил ее упаковку. Внутри нее он обнаружили конверт, пожелтевший со временем чертеж каких-то механизмов, небольшой набор инструментов в кожаной сумочке, два свертка треугольной формы, завернутые в газеты с закрашенными маркировками дат, и с десяток коробочек из-под каллиграфических перьев, аккуратно уложенных друг на друга в уголке. У Егора загорелись глаза, и он трясущимися руками вынул конвертик и расположил на столе, отодвинув коробку в сторону. Хоть его и интересовало больше прочее содержимое ящика, но стоило ему обнаружить надпись на конверте, как у него перехватило дух.
На конверте была выведена очень аккуратная и причудливая в своих завитках и загогулинах надпись: «Уильям Эшби». Егор взялся нервно крутить волос, моля Господа, чтобы это было имя того человека, о котором он думал, и одновременно надеясь, чтобы это был ни в коем случае не он. Егор, конечно, хотел поделится впечатлениями со всеми вокруг, но слова были лишние, да и людей поблизости не наблюдалось. От страха и каши в голове надпись начала плыть. Переборов нахлынувшее волнение, которое окутало его, он аккуратно распечатал конверт и сказал себе:
– От… отец, – он сглотнул и достал письмо. – Так, я буду читать…
Егора на миг охватило рациональное мышление, которое говорило, что подобное было невозможно. Уже успев забыть и настоящую фамилию, и ужасную историю бомбардировки, младший брат отказывался верить в происходящее, но буквы, выведенные на белом листочке, который был погружен в конверт, повергли его в шок: «Любимым деткам – Егору и Лёше».
Сомнений не было. Это была посылка отца. Голова пошла кругом, словно стараясь опьянить его. Высунуть сильнее белый листочек из конверта рука просто не могла решиться. Убрав письмо обратно в коробку, Егор закрыл ее и отодвинулся на стуле, уставившись с отвисшей челюстью на дьявольскую упаковку посланий из прошлого со странными свертками, зачеркнутыми маркировками газет и письмом усопшего отца.