— Понимаешь, Фил, — сказал Рашен, — я ведь не из принципа упираюсь. Плевал я на эту армию. Я вообще человек не военный. И с моральной точки зрения мы действительно неправы.
— Не скажи. Мы выполняли приказы. И все. А теперь из нас делают козлов отпущения.
— Погоди, Фил. Сколько народу мы ухлопали на Марсе?
— Это не мы, Алекс. Не передергивай. Это были крашеры и десант. Группа F прижимала корабли сепаратистов к поверхности. И все. Ну, взорвали мы сколько-то этих посудин — а они что, погулять взлетели? Мы не бомбили. Не жгли. И кстати, не мы придумали, что Марс и Венера должны отделяться. И не мы придумали, что им этого нельзя. Так что я тебя…
— Да я вообще о другом, Фил. Ты скажи: какие у тебя аргументы за то, что армию распускать пока еще не стоит?
Эссекс плеснул себе «отравы», поднес стакан к губам и задумался.
— У тебя внизу хоть кто-то есть… — пробормотал он.
— Считай, что нет, — вздохнул Рашен. — Последний мой разговор с сыном продолжался ровно минуту, и говорил в основном Игорь. Так что я внизу тоже никому не нужен. Ну, Фил? Зачем сейчас Земле военно-космические силы?
— Они ей на хрен не сдались, — сказал Эссекс и залпом выпил.
— Вот именно, — кивнул Рашен. — Группа F нужна только тем, кто в ней служит. Потому что больше им деваться некуда. Так думают все три обитаемые планеты Солнечной. Три суверенных государства. Три могущественные корпорации. И они не только считают так, но еще и говорят об этом. Кричат во весь голос. А что мы?
— А что мы? — тупо повторил Эссекс.
— По-моему, и Земле, и Венере, и Марсу группа F нужна позарез, — скромно заметил Рашен. — Десантный и бомбардировочный флот действительно можно списывать, а вот что касается нас, с нашим опытом боев в открытом пространстве…
— Да? — оживился Эссекс.
— Фил, ты тормоз. Кто их будет защищать от внешней угрозы, если не мы?
— От внешней угрозы? — переспросил, Эссекс.
— Почему молчит станция на Цербере? — спросил Рашен. — Ты выяснил?
— Адмиралтейство разбирается… — виновато ответил Эссекс. — Телеметрия… Все такое… Скоро узнаем.
— Пошли туда скаут, Фил.
— Зачем? — искренне удивился Эссекс.
— Чтобы посмотреть, отчего станция молчит.
— Ну ты сказал! Туда два месяца ходу! А сигнал может появиться завтра, ну послезавтра. Может, там заело что-то.
— И чему там заедать?
— Не знаю, — признался Эссекс. — Вроде бы нечему. Там все просто как болт. Сверхнадежно.
— Вот именно, — кивнул Рашен. — Отправь туда скаут, Фил. «Рипли» пошли. Завтра же. И пусть до Цербера ходу будет не два месяца, а три недели максимум.
— Это же самоуправство, Алекс… — до Эссекса постепенно начало доходить, что Рашен не шутит. — Если внизу узнают… А деньги?! Из каких фондов я это оплачу? За три недели до Цербера — ты что?! Сам посчитай — бустер понадобится от «Гордона», чтобы так разогнать…
— Сколько осталось до Собрания Акционеров? Три месяца, Фил. Вот и считай: три недели туда, столько же на разведку. И месяц убеждать идиотов внизу, что станцию уничтожил кто-то чужой. А заправку бустера я оплачу, раз ты такой жадный. Из резервного фонда.
Некоторое время Эссекс выпученными глазами вглядывался в лицо Рашена.
— Алекс, ты с ума сошел? — спросил он с надеждой в голосе.
— Хотелось бы, — ответил Рашен серьезно.
Скаут «Рипли» был маленькой юркой посудиной, семьдесят процентов которой занимала ходовая часть, а еще двадцать — оптические и радарные сканеры. Экипаж скаута насчитывал пять человек, и в полет они надевали громоздкие противоперегрузочные скафандры с системами кормления, водоснабжения и канализации. Скаут ходил с такими перегрузками, от которых у человека в обычном спецкостюме просто вытекли бы глаза. Жить месяцами в скафандрах было нелегко, зато скаут прошел две войны без единой пробоины. Целиться в него еще получалось, а вот попадать — нет.
Обстановку скаута пронизывал спартанский дух, если не сказать хуже. Самой роскошной деталью внутреннего убранства «Рипли» был унитаз для невесомости с привязными ремнями. На клапане унитаза кто-то нацарапал: «НЕ СРАТЪ».
— Это зачем? — спросил Рашен, повисая над унитазом головой вниз.
— Шутка, — объяснил коммандер Файн. — Мы им так ни разу и не пользовались. Времени не было. Воевали.
— Ладно, — сказал Рашен. — Будем считать, что порчи казенного оборудования я не заметил. Слушайте, Эйб. Видите, я сам пришел… — он замолк в легком замешательстве.
— Вижу, — кивнул Файн. — Ну и как вам тут, сэр? Не жмет?
— Зато когда в эту блоху последний раз попали? — хитро прищурился Рашен.
— Стрелять не умеют, — парировал Файн. Он ходил на скаутах пятнадцатый год и каждый сезон подавал кляузные рапорты о том, что Задница не дает ему продвигаться по службе. Рашен пересылал жалобы Эссексу, а тот их с удовольствием читал и спускал в утилизатор. На самом деле Файна «задвигал» Рашен. Эбрахам Файн был прирожденным разведчиком, сам это хорошо понимал, гордился своей квалификацией и жаловался только из личной вредности. Кроме того, когда ты ценный специалист, то чем больше возникаешь, тем скорее тебе затыкают рот внеочередным поощрением.
— Хорошо, — кивнул Рашен. — Будем надеяться, если кто-то сейчас болтается вокруг Цербера и поджидает вас, Эйб… Будем надеяться, что он тоже плохо стреляет.
— Так, — сказал Файн. — Интересно. Значит, обследование станции — это лажа. Я так и думал.
— Что вы думали, Эйб?
— Виноват, сэр.
— Да нет, продолжайте. Серьезно.
— Ну… Ее ведь кто-то подбил, да? Там полный автомат, ломаться нечему. Значит, кто-то по станции отбомбился. Да, сэр?
— Как вы думаете, Эйб, кто это мог быть?
— Ну, сэр… Вообще это не мое дело. У Задницы… Пардон, у его превосходительства контр-адмирала Эссекса громадный штаб. Сотня бездельников. Вот пусть они и думают. А наша задача. — смотаться, все обнюхать и доложить.
— Эйб, кончайте вы свои еврейские штучки.
— Сэр, ну сами посудите: я вам сейчас расскажу, кому, на мой взгляд, станция мешала, а вы меня того… Вниз.
Рашен пнул ногой унитаз, перелетел через рубку и, ухватившись за одно из кресел, завис перед обзорным экраном.
— Чужие? — спросил он.
— Разумеется, — сказал Файн ему в спину. — Подшибли станцию и ждут ремонтников. Хотят взять «языка».
— Очень уж это по-человечески.
— Почему нет? — спросил Файн. — В любом случае, больше напасть на станцию некому. Вся зона внутри орбиты Сатурна под контролем. Высунься из Пояса в ту сторону контрабандист, полиция бы заметила. И потом, они до Цербера все равно не доползут. Да и зачем им?
— Незачем. Они сидят в Поясе и тащат оттуда сырье на Венеру и Марс. И полиция наступает им на пятки. Значит, чужие?
— Точно чужие, сэр.
— Как вы легко об этом говорите, Эйб…
— Я?! — возмутился Файн. — Да я, можно сказать, был первый, кто рот открыл. И первый же, кто за такие разговорчики по ушам огреб. А Задница…
— Так вы поняли задачу, Эйб? — перебил его Рашен.
— Да, сэр, — ответил Файн хмуро.
— Я думаю, там никого не окажется. Но вы на станцию глядите в последнюю очередь. Только когда убедитесь, что пространство чисто. Тогда оцените характер повреждений, сбросьте мне информацию по дальней связи и тут же назад.
— Нереально засечь чужака нашими средствами, — проворчал Файн. — Если они добрались до Солнечной, я таки представляю себе, на чем они ходят. И если они уконтрапупили станцию, я таки могу вообразить, из чего они стреляют.
— Что, есть идеи? — спросил Рашен, оборачиваясь.
— Идеи пусть Задница генерирует, — ответил Файн. — У него на это специалисты имеются. Заодно пусть выдумает, что нам делать, когда группу F распустят.
— Если вы найдете убедительные следы чужих, группу F не распустят, — заметил Рашен.
— Нет уж, — помотал головой Файн. — Не такой ценой. Я лучше в ассенизаторы устроюсь. Буду говно откачивать, бряцая орденами…