– Чует мое сердце, – пробормотала Ива, – что долго мы не высидим.
* * *
– Ну что, Andrey? – спросил Рашен вместо приветствия. – Как себя чувствует наш «Махди»?
– Кто? – удивился Вернер.
– Классику надо знать, – упрекнул Рашен. – Присаживайся.
– Спасибо, – Вернер уселся напротив адмирала и прищурился на него одним глазом, вспоминая. – «Махди» – это «Пол Атридес», да?
– Угу, – кивнул Рашен. – У нашей славной группы F в чести народный фольклор. Набрал я себе помощничков, век бы их не видеть. Искал умных и начитанных, а теперь вот ловлю себя на мысли время от времени, что лучше бы они все были тупые и необразованные. Особенно штаб – просто расстройство одно. Что ни день, то какой–нибудь молодой талант берется тонко пошутить. Скажет пару слов с умным видом и щурится на меня, вот как ты сейчас примерно. А остальные и рады бы засмеяться, да совестно – жалеют меня, старого дурака…
– Oleg Igorevich, с чего вы взяли, что вы старый? – искренне удивился Вернер.
– Ощущение, – сказал Рашен и неопределенно помахал ладонью в воздухе. – Знаешь, после того паскудного случая у Юпитера… Первые дни, когда мы только на базу пришли, я еще от шока отходил и чувствовал даже подъем какой–то. А после… Устал. Надорвался я, Энди, понимаешь? Вот целых десять лет и живу в глубоко надорванном состоянии. Ладно, что там по твоей части? Какие новости?
– Так я вам послал. – Вернер указал подбородком на терминал.
– Да? Что–то я не заметил. – Адмирал повернулся к монитору, но руки на контакты положить не успел. Потому что Вернер подался вперед и сунул прямо на контактную доску кусок белой ткани. Рашен опустил глаза и весь сморщился.
Вернер умел писать от руки – именно писать, а не только расписываться. Довольно редкое качество, характерное разве что для ученых или представителей малых народов с угасающей культурой. В экипаже «Тушканчика» подобных грамотеев имелось трое. Рашен хорошо писал по–французски и по–русски, Линда тоже вполне сносно выводила английские слова, а Боровский уверял, что свободно пишет на пяти языках, но замечен в этом ни разу не был. В принципе искусство каллиграфии отмирало. Писать от руки было нечем и незачем. Учащиеся младших классов на стандартной контактной доске выколачивали до трехсот знаков в минуту. А техник уровня Вернера – все шестьсот. Но Вернер был русским и умел держать в руках стило. И сейчас написал такое…
– Та–ак, посмотрим, – сказал Рашен, для порядка выводя на монитор докладную о результатах первичного техосмотра корабля. Правой рукой он разгладил белую тряпку, оказавшуюся куском форменной майки. И чем дальше он читал печатные буквы, аккуратно нарисованные графитным стержнем, тем сильнее морщился.
«Система оповещения – в режиме микрофона, – писал Вернер. – Сигнал идет вниз постоянно на кодированной волне. Передатчик зашит под обшивку на техпалубе».
Рашен машинально посмотрел на потолок. Динамики системы оповещения стояли по всему кораблю. На какую–то секунду адмиралу стало просто нехорошо – он вдруг ощутил себя до такой степени голым, как будто с него содрали кожу. Пришлось зажмуриться и сосчитать до десяти. А потом – открыть глаза и снова читать.
«Блокиратор главного ствола управления огнем, – прочел Рашен. – Вживлен намертво. Приемного устройства пока не нашел».
– Ты блестящий специалист, Andrey, – скорее выдавил из себя, чем сказал, Рашен. – Я очень рад, что взял тебя в экипаж.
– Мастерство не пропьешь, – невесело заметил Вернер. – Вы дальше посмотрите, Oleg Igorevich.
– Куда уж дальше! – усмехнулся Рашен. По главному стволу управления огнем шла большая часть телеметрии орудийной палубы. В том числе и те группы команд, что управляют орудиями с ядерной накачкой. Большими импульсными лазерами, в огненных плевках которых растворяются файтеры и поджариваются дестроеры. Если бы у Рашена стояли такие пушки на «Фон Рее» десять лет назад, фиг бы он нырял в Юпитер, изображая подводную лодку.
«Автономная инициирующая схема аварийного глушения реактора. Приемника тоже пока не нашел».
Рашен откинулся в кресле и сложил руки на груди. Это был конец. Флагман группы F больше ему не принадлежал. Стоит кому–то, по чьей воле в нервную систему корабля вживлены эти устройства, нажать кнопочку – и «Пол Атридес» станет грудой металлолома, которая не в состоянии толком ни полететь, ни выстрелить. Она сможет только сбросить аварийные модули и приземлить экипаж. А там, внизу, его уж встретят…
Рашен протянул руку, и Вернер вложил в его пальцы кусок графита. Адмирал перевернул тряпку, вывел в уголке вопросительный знак и вернул импровизированные карандаш и бумагу Вернеру.