– Ну ты, что действительно хочешь посадить их? – спросил полковник, сев на против меня.
– А вы хотите их отмазать? Хотите, чтобы они другим людям жизнь портили? Они же людей за людей не считают. Обращаются как со скотом. Вы слышали, как они со мной общались? Нет?! Ну тогда поставите прослушку в кабинет этого следака и послушайте, что набрось там, через недельку хотя бы, как он ведёт следствие. Уверен, Вы ахните, – сказал я, а затем добавил: – Или не ахните, если знаете, как это происходит.
– Слушай, не надо делать из нас монстров. Везде разные люди есть. Тут сотрудник переборщил и явно превысил свои полномочия!
– Они врут. И Вы это знаете. Знаете, и прикрываете преступление. Они меня ударили! Причем несколько раз!!
– Вот уж прям преступление какое, – крякнул собеседник, – видите ли ему два раза по рёбрам аккуратно вдарили. Не надо было бегать от сотрудников вокруг дома и позорить их и себя на весь двор. Приехал бы тихо мирно. Дал бы показания. И всё.
– Я б#@# вам дам показания! – взорвался я. – Такие показания, что многие тут охренеют. Вот в министерстве культуры, куда вы меня зазываете, сейчас я эти показания и дам. Посмотрим кому там поверят. А если их будет мало, то дам их другому человеку причём лично. Знаете, кому? Нет? Дяде Лёне, ведь, наверняка, ему моя песня понравилась. Так неужели не подсобит «племяннику» отправить на нары пару-тройку заблудших душ?! Я ему расскажу всё как было, а он уж пускай рассудит на чьей стороне правда!
– Саша, ты играешь в опасную игру, – явно пригрозил он, но я не обратил на его слова никакого внимания, ибо сам знал во что я играю.
Ситуация была тупиковая. Кравцов твердил про недоразумение, я твердил про расстрел. Мы так не о чём в здании КГБ и не договорились, поэтому экс Малафеев со вздохом проинформировал меня, что нас ждут в Министерстве Культуры.
На мой вопрос:
– Нафига, – он ответил в том смысле, что со мной хотят поговорить насчёт моего творчества. Я задумался: упираться мне или нет, но в конечном итоге – решил ехать, небезосновательно подозревая, что это может быть в моих интересах.
Вот и сейчас, заходя в здание министерства, он вновь пытался меня уговорить нажать на «тормоза», клятвенно обещая на этот раз покарать влепив им неполное служебное соответствие и уже не только следователю, но и арестовывавшим меня оперативникам.
В принципе такой расклад меня частично устраивал, ибо сильно кровожадным я никогда не был, но чтобы так легко не сдаваться и подержать Малафеева-не-Малафеева в тонусе, я ничего не ответил, и на дальнейшие вопросы и расспросы не реагировал.
Поднялись на лифте на третий этаж и, пройдя по коридору, зашли в приёмную. Сопровождающий что-то негромко сказал секретарю, та по телефону доложила о визитёрах и через пол минуты нас пригласили в кабинет. В нём находилось три человека, которые сидели за большим столом для совещаний друг на против друга. При нашем появлении они повернулись к нам, однако не произнесли ни слова.
– Вот, товарищи, разрешите вам представить – Александр Васин, – сказал полковник, встав рядом со мной.
Мужчины покосились на толстого мужичка в очках, который сидел во главе стола и, вероятно, был тут главный, но тот, никак не реагируя, смотрел на меня и молчал. Постояв так в тишине минуту понял, что стоять так можно долго. Хмыкнул, прикидывая разные варианты поведения, от разворота на сто восемьдесят градусов и покидания столь недружелюбного приёма, до комичного падения в обморок, но решил не заморачиваться лишний раз и, посмотрев на недалеко стоящий от двери ряд стульев, прошёл в самый угол к окну и сев туда посмотрел на улицу. Такой демарш вызвал явное удивление «неливерпульской» тройки, и они, отмерев, заёрзали на местах покашливая и покрякивая.
– Тебе разве кто-то разрешил сесть? – всё же решился на разговор толстяк.
– А разве мне кто-то запретил это сделать? – парировал я и, дабы ускорить надоевший процесс знакомства, сразу же обозначил, – И чего вы мне тыкаете? Мы в министерстве культуры находимся или где?
– Ого. Ты погляди как со старшими разговаривает! – удивлённо произнёс сидевший рядом с толстяком, довольно худой мужчина средних лет, носивший небольшую «профессорскую» бородка чёрного цвета а-ля Троцкий в молодости.