— И ты?
Егерь усмехнулся тому, как точно девчонка попала.
— И я, — он кивнул. — Погоди меня осуждать, у него идеи были еще более радикальные, чем у Волдеморта, — Гермиона неверяще уставилась на него. — Да-да, Монтеррей хотел каждого мага обратить, чтобы усилить, сделать новую ступень на пути к…эммм… идеальному созданию. Сверхчеловеку. Сверхволку. В пору его молодости, когда это было модно, он зачитывался произведениями Ницше, ты знаешь о ком речь? — он искоса на нее посмотрел.
— Да, но я поражена, что ты знаешь, — Гермиона усмехнулась. Она представить себе не могла егеря на досуге почитывавшего маггловскую философию.
— А я и не знал. Но Биллиус всех так достал этим, что я потом все-таки решил прочитать, когда отсиживался у магглов после падения Волди. Что слишком неожиданно, да? — Он взял палочку и акцио притянул к себе бутылку скотча с кухни. Следом прилетели два бокала. — Будешь?
Гермиона кивнула. Вечер был и без того странным, но ее нервы в доме Болденхейта изрядно пострадали, хотелось немного расслабиться. Егерь разлил скотч по бокалам. Они чокнулись. Гермиона чуть пригубила напиток, памятуя свою поспешность в прошлый раз. МакНейр хмыкнул.
— Это другая версия, правильная. «Ножки Пенелопы» называется.
Девушка чуть было не подавилась. Она явственно почувствовала на своих щеках пунцовый румянец, а на языке терпкий ванильный привкус. Слава Мерлину, вроде как Антилюбовное зелье начало действовать, и присутствие егеря рядом не повергало ее в дрожь. Сейчас куда проще разговаривать с ним.
— Я еще была удивлена, когда осознала, что ты знаешь про гены и мутации. Про это ты тоже читал? — она смотрела на проявляющиеся в воде отражения звезд.
Скабиор пожал плечами.
— У меня было очень много свободного времени, я застрял в Амстере на пару лет. Рядом с моим убежищем был отличный магазин, в котором я иногда занимал книжки для чтения. Честно говоря, магглы и их наука меня поразили, — тихо закончил он.
— Что поменял приоритеты, егерь? — почему-то Гермионе было больно это слышать.
— Ну, да, это был такой нормальный удар под дых, — горько усмехнулся мужчина. — Знаешь, типа вдруг ты понимаешь, что муравьи имеют технологии, чтобы летать в космос, а ты их как бы давил…
Они оба замолчали и отпили из бокалов.
— Расскажи, — тихо произнесла Гермиона.
— У нас с корешами был порт ключ в Амстердам. Я один выжил из всего отряда. Когда выбрался из кучи трупов утром, посмотрел на их куски, подлечил сломанные ребра и кое-как аппарировал в наше убежище, — говорил он весьма спокойно, будто все эти события случились с кем-то другим. — Надо было сваливать из страны, пока все не перекрыли. Ну и сбежал на материк. В Амстердаме мало волшебников, но там сотни тысяч магглов. У них своя атмосфера, знаешь, все эти притоны, наркотики, музыка. Им там очень требовались умелые зельевары, — он иронично хмыкнул.
— Так, ты получается еще и наркодиллер? — вымученно улыбнулась Гермиона. — Есть в этом мире грехи, к которым ты не приложил руку?
Егерь довольно оскалился.
— Ты же понимаешь, чтобы сварить мало-мальски что-то приличное, нужно знать маггловскую химию, вот с нее я и начал. А магглы все это в школе, оказывается, проходят, представляешь?
— Вообще-то, я училась в маггловской школе, впрочем, как и все грязнокровки, — вызывающе воскликнула Гермиона.
— Ты сразу видела два мира? — спросил он, ей показалось, с интересом.
— Да, и плюсы, и минусы каждого. Обычно над этим всегда потешались за столом Слизерина, — поджала губы Гермиона.
— Как хорошо, что слизеринцев здесь нет, — почти дружелюбно он улыбался, хотелось бы такой улыбке верить, но Герми слишком хорошо понимала, что все это просто мимикрия. — Впрочем, Волшебнику сложно сразу понять прелесть магглов, — он усмехнулся, и она кожей почувствовала его липкий взгляд, но сделала вид, что не заметила.
— И ты понял?
— Думаю, что да, — голос егеря звучал задумчиво. — Когда начал читать химию, потом про химические соединения, про рибонуклеиновые кислоты, которые привели меня к биологии, анатомии, геному человека, к появлению, черт побери, жизни на земле, — он рассмеялся, когда увидел ее ошалевший вид. — Они очень хорошо поработали. Не то что мы: превратите мышь в кубок.
Грейнджер не знала, что и сказать. Егерь вряд ли смог бы это все просто…наврать. Но и c «Краткой историей времени» под мышкой она не могла его представить.
— Знаешь, это более, чем странно слышать от человека, который… — она не успела закончить фразу, потому что он начал громко смеяться.
— Извини, — сказал егерь, закрывая ладонью рот, чтобы перестать ржать.
Она хотела было продолжить прерванную мысль, но вдруг спросила другое:
— И сколько ты прожил среди магглов?
— Почти три года в Амстере. Ну, и здесь я с ними активно торгую скотчем в нескольких соседних городах, это считается?
Гермиона равнодушно пожала плечами и пригубила напиток. Обычно огневиски ей не нравился, но конкретно этот обладал замечательным вкусом, очень необычным. Та самая будоражащая ваниль на языке.
— Они заходят совсем с другой стороны, нежели волшебники. И при их, изначально более усеченных, возможностях — это впечатляет, — оживленно продолжил егерь свой рассказ, — А еще им было совершенно наплевать, куда я деваюсь в полнолуния. Магглы не воспринимают оборотней всерьез.
— Зачем ты тогда вернулся, раз там было так неплохо? — Герми посмотрела на него так подозрительно, что Скабиор даже чуть растерялся, но достаточно искренне ответил:
— Да хрен его знает. Я, наверное, соскучился по дому. По дяде.
— Но он умер уже к тому моменту?
МакНейр кивнул.
— Я не писал ему, чтобы не подставлять. Только, когда сюда добрался и нашел…похоронил в лесу, — мужчина почесал шею нервным жестом.
— Вы так и не помирились?
Скабиор мотнул головой.
— Мне жаль, — Гермиона подняла свой бокал. — За Пия МакМануса.
— За Пия МакМануса, — егерь тоже поднял бокал. Они выпили, не чокаясь.
На дальнем краю озера появились клочки тумана. Они серебрились в ярком свете неполной луны, которая появилась на небе. Только маленький отсутствующий кусочек отделял оборотня от безумия.
— А сейчас как она влияет на тебя? — спросила Гермиона, кивнув на луну.
— Психую больше.
— А завтра?
— А завтра обрасту шерстью и побегаю. Потом день буду спать. Все эти истории про оборотней несколько приукрашены. Если, конечно, ты не Грейбек, — он скривил губы в какой-то странной усмешке, будто бы горькой. Они так и сидели на теплом валуне, не касаясь друг друга. Неспешная эта беседа вдруг, как Гермиона сейчас поняла, ей очень нравилась.
— Грейбек был другим?
— Думаю, что он был волком, который иногда превращался в человека. Так было бы правильнее сказать.
— Я однажды видела оборотня в полнолуние, — вдруг решила рассказать она, сама от себя не ожидая. Гермиона сделала глоток скотча. — Мы с мальчишками случайно попались Ремусу Люпину, — ведьма посмотрела на Скабиора, отслеживая его реакцию. Уголки его губ дернулись вверх. — Знаешь его?
— Как не знать, — выражение лица егеря было очень хитрым, будто он думал какую-то мысль очень его забавлявшую, озвучить которую он, правда, не собирался.
— Он обратился прямо на наших глазах. И это было жутко. Я думала, что он сожрет нас с Гарри. Мы еле унесли ноги, и если бы не Бродяга, то…наверное, и не унесли бы, — вспоминать подобное было непросто, девушка пригубила виски. — Хотя он всегда пил аконит, но тогда, тогда он не успел и был безумен! Там не было человека вообще! — взволновано воскликнула Герми.
— А его и не должно там быть, — иронично хмыкнул егерь. — С аконитом разум более менее доступен.
— А ты пьешь аконит? — он спокойно встретил ее пытливый взгляд.
— В Амстердаме пил каждое полнолуние, там сложно было спрятать следы огромного волка в городе. Я специально аппарировал подальше в дюны, на берег Северного моря и там встречал Луну. А последние годы здесь перестал принимать.
— Но почему? — удивлено уставилась на него Грейнджер. — Это же очень опасно!
— Здесь все защищено сахарницей, во-первых. А, во-вторых, волку надо быть волком, ему не надо волчьим маленьким мозгом решать человеческие проблемы, — Скабиор беззлобно рассмеялся.